— Не вздумай!
— Но рабби Элазар! Он первый спихнул меня с подводы! — попытался было возразить Бени.
— Это подвода его отца, — сказал Элазар раздраженным шепотом. — И волы его отца, и припасы его отца; мы теперь путешествуем на деньги его отца, и надеюсь, его отец и впредь будет помогать нам, когда мы станем обустраиваться в Хогвартсе. И потому мне совсем не нужно, чтобы этот высокородный сопляк передумал ехать с нами из-за того, что его закусали твои оводы — или кого ты там задумал на него наслать.
Бени хотелось плакать от обиды, но он глотал слезы, чтобы другие не заметили.
— Что же мне тогда делать, учитель Элазар?
Элазар наклонился к Бени с седла.
— Придумай, как отплатить ему, — посоветовал он, — но так, чтобы никто не понял, что это твоих рук дело.
Вечером, когда они остановились отдохнуть и перекусить, Этельстан обнаружил у себя в питье комок мух. Всё бы ничего, да только он уже успел выпить половину.
— А ты не глазей по сторонам, — сказал ученику Годрик, — а гляди, что пьешь и что ешь. Так и дохлую крысу съесть недолго. Помню я одну историю, которая приключилась с моим приятелем Хьюбертом Крысоловом, когда мы с ним на пару охраняли купцов, идущих в Палестину. Из-за того случая его Крысоловом и прозвали… — и разомлевший от сытной еды и доброго питья Годрик пустился в воспоминания.
*
Однажды, едва они, хорошенько выспавшись и поев, тронулись в путь, Годрик отчего-то забеспокоился.
— Послушайте, — он поднял руку, призывая спутников прислушаться. — Что это за звук? Сдается мне, у нашей повозки с колесом неладно. Эй, братец вор, — обратился он к Краучу, — будь любезен, погляди, что там стряслось. А то не хватало еще оказаться без колеса в чистом поле.
— Безмерно счастлив услужить благородному сэру рыцарю, — поклонился Крауч, тряхнув вихрастой головой. Нелепо вскидывая ноги, он подбежал к остановившейся повозке, присел на корточки, внимательно осматривая колесо; потом легко, как кошка, скользнул под повозку и сказал оттуда своим спутникам:
— Благодарение Господу и всем его святым, колесо в полном порядке!
— Ну, слава Богу, — вздохнул Годрик. — А что это ты делаешь под повозкой?
— Жена весела, да муж угрюм, — ответил Крауч. — Колесо цело, да ось треснула — вот-вот переломится.
Годрик нахмурился.
— Как же нам быть, братцы? — он оглянулся на Элазара. — Со сломанной осью мы далеко не уедем.
Крауч проворно вылез из-под телеги, отряхнулся и подскочил к Годрику — словно вырос из-под земли.
— Если вашему слуге Краучу не изменяет память, тут неподалеку есть селеньице. Вон там, за мостом, — он махнул рукой. Элазар и остальные не смогли ничего разглядеть из-за небольшой рощицы молодых дубков — но, проехав еще немного, и правда завидели мост, ведущий через реку, и домишки по ту сторону реки. По эту же сторону скучал человек, по-видимому, взимавший с путников плату за пользование мостом.
— Послушай, добрый человек, — обратился к нему Элазар, протягивая монету, — у нашей повозки треснула ось. Нет ли в твоей деревне человека, который мог бы ее поправить?
Хранитель моста попробовал монету на зуб и, удовлетворенно крякнув, спрятал ее в кошель.
— Человек-то имеется, — ответил он. — Аарон Уизли, кузнец. Да только захотят ли почтенные господа к нему идти?
— Отчего же не захотеть? — удивился Годрик.
Хранитель приставил ладонь ко рту и, подавшись вперед, сообщил таинственным шепотом:
— Он у нас того… колдун. Вон его дом, сразу приметите, — и он указал Годрику и его спутникам на чудное строение, возвышающееся над прочими домами. Покосившееся, неуклюжее, оно походило на свинарник, к которому кому-то взбрело в голову прилепить другие постройки; кое-где сложенное из камней, кое-где — из глины, а кое-где и из дерева, оно заканчивалось кособокой крышей с непонятной блестящей штуковиной, вертевшейся туда-сюда.
— Оно ничего, что колдун, — добродушно сказал Годрик. — Известное дело, кузнецы все колдуны.
Они проехали по мосту — и чем ближе они подъезжали к дому кузнеца, тем более странным он казался. Окошки все были разные: большие и маленькие, то круглые, то квадратные, то вообще многоугольные; пристройки второго этажа, чудилось, в любое мгновение могли рухнуть — до того беспорядочно они были налеплены; стены выглядели, как одежа бедняка — одни прорехи да заплаты; а из дыр в крыше непрерывно валил дым. Перед домом, раскачиваясь на каком-то необыкновенном стуле с изогнутыми полозьями вместо ножек, сидел сам хозяин дома, рыжий, жилистый и худой как жердь. Всё его лицо, шея и даже руки были покрыты веснушками.
— Это ты кузнец Аарон Уизли? — спросил его Годрик. — Правду говорят, что ты колдун?
Кузнец с достоинством наклонил голову.
— А то как же, колдун, — ответил он. — И отец мой был колдуном, и дед. А вот, поглядите, коли не верите: я на улице прохлаждаюсь, на стуле качаюсь, а между тем в кузнице меха сами раздуваются и молот сам по наковальне бьет, — и верно: заглянув в кузницу, Годрик и его спутники увидели, как меха и молот, соединенные со стулом кузнеца некими мудреными рычагами, размеренно двигаются.
— И в самом деле, колдовство! — восхитился Годрик. — Видал я магов, но такого могущественного никогда прежде не встречал.
Аарон Уизли был явно польщен, а Реувен засомневалась.
— Разве это магия? Больше напоминает механику, — сказала она Элазару вполголоса.
— Какая нам разница, Реувен? Меня скорее заботит, сможет ли этот доморощенный колдун починить нашу повозку, — отозвался он и спросил кузнеца: — Посмотришь ли ты нашу повозку, мастер Аарон? У нас испортилась ось.
— Аарон Уизли к вашим услугам, сударь, — проговорил тот, поднимаясь со стула. Работа в кузнице тотчас замерла.
Уизли залез под повозку, полежал там, что-то бормоча и цокая языком, а потом, встав, констатировал:
— Ось вашу уже не поправить, любезные господа. Придется новую ставить. Да и кобылу неплохо бы подковать, не то она у вас вскорости захромает.
— Уж не думаешь ли ты нас провести, мастер Уизли? — насторожился прижимистый Элазар. — Хочешь получить побольше работы, чтобы взять с нас побольше денег?
Кузнец укоризненно взглянул на Элазара через странное приспособление, сидящее у него на носу — две стекляшки, соединенные металлической скобой.
— Ты чужестранец, господин, раз так говоришь, — сказал он. — Будь ты из наших мест, то знал бы, что если кому и можно верить на этом грешном свете, так это Аарону Уизли. Оставьте свою повозку вон там, под навесом, достопочтенные господа. Переночуете ночь-другую в моем доме — а там и повозка ваша будет готова.
— Как это ночь-другую? — опешил Элазар. — Ты не сменишь нам ось прямо сейчас?
— Так сегодня ж суббота, — напомнил Уизли наставительным тоном. — Я думал, уж кому-кому, а тебе, господин, про то ведомо.
Элазар поморщился.
— Разве ты не христианин, мастер Уизли?
— Истинно так, господин мой: христианин, добрый христианин, — ответил кузнец. — Еще батюшка мой, Натан Визель, выкрестился, когда задумал в этих местах обосноваться и выкупить здешнюю кузню. Но кто скажет, что христианину негоже блюсти субботу? Старые обычаи новым не мешают, — и Аарон лукаво подмигнул.
— А это? — Элазар кивнул на кузницу. — Когда мы пришли, меха в твоей кузнице раздувались и молот бил по наковальне. Если ты не работаешь в субботу, то как тогда…
Уизли замахал на него руками.
— Милостивый господин, да какая же это работа? Это развлечение! Я ведь ни к мехам, ни к молоту не прикасаюсь, а только на стуле в свое удовольствие качаюсь.
— Значит, ты сможешь починить нашу повозку завтра? — вмешался Годрик: он быстрее, чем расчетливый Элазар, терял терпение.
— Завтра воскресенье. Грех работать в воскресенье, сэр рыцарь, — нисколько не смущаясь возразил Аарон.
Годрик фыркнул от смеха.
— Экий ты хитрец, мастер Уизли! Тебе уже впору, подобно неверным, и пятницу блюсти!