Гамильтон вступил на пост министра финансов с готовыми идеями, которые он представлял на суд широкого общественного мнения в течение 10 лет. Теперь надлежало облечь эти идеи в экономическую программу федерального правительства, что и было сделано менее чем за два года в нескольких докладах конгрессу: «Об общественном кредите» (14 января 1790 г.), «О национальном банке» (13 декабря 1790 г.), «О монетном дворе» (28 января 1791 г.), «О мануфактурах» (5 декабря 1791 г.).
Экономическая программа Гамильтона преследовала цели упрочения союза государства и буржуазных кругов, закрепления за правительством регулирующей роли в развитии национального хозяйства, поощрения развития промышленности, ее опережающего прогресса в сравнении с сельским хозяйством.
В докладе «Об общественном кредите» Гамильтон подводил экономическую основу под унию между правительством и крупными капиталистами. Одной из главных потребностей государства, говорил он, является потребность в кредите. Но чтобы получить его, нужно научиться исправно расплачиваться с долгами. Для начала, поставил вопрос ребром Гамильтон, необходимо погасить по нарицательной стоимости все внешние и внутренние долги конгресса и штатов. От этих слов многие делегаты содрогнулись: национальный долг составлял 80 млн. долл. Джефферсоновские республиканцы же увидели в предложении министра происки капиталистического дьявола: львиная доля внутренних долгов состояла из «солдатских» сертификатов, которые от первоначальных владельцев, утративших в них веру, перекочевали в руки денежных воротил. Учитывая, что спекулянты скупали у солдат сертификаты за 10–12 % их нарицательной стоимости, можно было легко сосчитать, что их барыши в случае осуществления плана Гамильтона составили бы до 1000 %. Это было явное надувательство правительства и налогоплательщиков, и демократы решили дать бой министру финансов.
Их контрпредложение было очень простым: оплатить по нарицательной стоимости только сертификаты, находившиеся в руках первоначальных владельцев, а остальные облигации оплачивать по фактической стоимости или вовсе аннулировать. Гамильтон разъяснил противникам, что цель заключалась вовсе не в том, чтобы аннулировать долг, а в том, чтобы выплатить его людям, которые затем с радостью предоставят новые кредиты правительству. А такими людьми были как раз не бывшие солдаты, а ограбившие их спекулянты. В конце концов джефферсоновцы были вынуждены уступить натиску министра финансов.
Гамильтон смог обнаружить только два источника расплаты с кредиторами: повышение пошлин на ввозимые иностранные товары и увеличение акцизных сборов с производства и продажи рома и виски. Богатые винокуры Новой Англии — производители рома — ничуть не пострадали от акцизных сборов, утвержденных конгрессом в 1791 г.: они перекладывали тяжесть налога на потребителя, повышая цены. Зато занимавшиеся варением виски мелкие фермеры Запада, имевшие ограниченные возможности выхода на рынок, лишились главной статьи дохода. Т. Джефферсон и его сторонники увидели в налоговой политике Гамильтона, которая совершенно не затрагивала интересов промышленников и торговцев, тонко рассчитанный удар по интересам фермеров.
Подлинной победой Гамильтона явилось создание в 1791 г. Национального банка. Конгресс после недолгих дебатов о его конституционности уступил министру финансов и в этом вопросе. Уж очень настойчиво убеждал он в том, какие выгоды сулит США финансовый гигант. Обещания Гамильтона основывались на анализе практики английского банка. Национальному банку отводилась функция кредитования государственных и частных нужд и эмиссии бумажных знаков. Ему приписывалась чудотворная роль источника увеличения капиталов и богатства нации. Банк, объявлял Гамильтон, будет предоставлять кредиты не только за счет имеющихся фондов, но и станет выпускать банкноты сверх своих запасов благородных металлов. Так будет создан искусственный капитал, который явится мощным дополнительным рычагом воздействия на развитие промышленности и торговли[71].