Джефферсон и Пейн не считали, что принятые в период Американской революции конституции штатов и федерации не будут никогда отменены. Напротив, в подходе к этому вопросу они до конца жизни были верны идее о праве каждого поколения людей перезаключат! общественный договор. В наиболее завершенном виде она выступает у Пейна в «Правах человека». «Ни одно поколение, — доказывал он, — не имеет права собственности на другое». Мертвые не располагают никакими правами, их права и договорное выражение этих прав — конституция должны исчезнуть вместе с ними. Идентичные мысли были высказаны в это же время и Джефферсоном. Порой их суждения совпадают почти дословно: «мир принадлежит живущему поколению», «творец создал землю для живых, а не для мертвых» — фразы Джефферсона; «всегда следует заботиться о живых, а не о мертвых» — слова Пейна. В 1824 г. Джефферсон писал, что конституции штатов должны пересматриваться каждые 19 лет, соответственно частоте смены поколений в то время. Но все же и Джефферсон, и Пейн не допускают мысли о возможности насильственных революционных способов перезаключения общественного договора и смены государств венной власти в США[100].
Изменение отношения американских демократов к доктрине права на революцию в ходе войны за независимость и образования США можно объяснить только одним — идеализацией буржуазно-демократических принципов политической системы, получивших развитие после 1776 г. При оценке этой идеализации, как и всех других заблуждений и «ошибок» американских демократов, нельзя, однако, абстрагироваться от исторических условий, в которых совершалась революция 1776 г. Буржуазная политическая система в США, как и социально-экономический фундамент капитализма, находилась тогда в стадии становления и прогрессивного развития. Внутренний механизм буржуазной демократии, скрывающий ее лицемерие и пороки, еще не выявился в сколь-либо полной мере. Американские демократы судили о ней по весьма привлекательным формам, о которых только и говорилось в конституциях 13 штатов и федерации. Показательно, что им был глубоко чужд горький скепсис и тем более цинизм в оценке провозглашенных конституциями принципов народного суверенитета, разделения властей, их равновесия и взаимоограничения, свободы слова, печати, собраний и т. д., который характерен для многих их духовных наследников XX в. Напротив, конституции периода революции казались Джефферсону, Пейну и их единомышленникам цельными, заключающими в себе надежную основу для торжества народовластия. Народ, по их мнению, мог добиться своих целей в рамках складывающейся конституционной системы, а не вопреки ей.
Американские просветители, как и их европейские единомышленники, верили в утверждение по мере реализации провозглашенных ими принципов «царства разума». Подобно европейским просветителям, они — и в силу классового характера их мышления, и, что не менее важно, в силу отсутствия практических аналогов их доктрин — не подозревали, что провозглашенное ими «царство разума было не чем иным, как идеализированным царством буржуазии»[101]. По прошествии двух веков вера просветителей в царство разума может показаться кому-то не только иллюзией, но и демагогией. Такая точка зрения антиисторична, так как капитализм за это время прошел мануфактурную, промышленную, монополистическую и государственно-монополистическую стадии развития. Вспомним, что В. И. Ленин подчеркивал: «никакого своекорыстия» в воззрениях просветителей не заключалось, напротив, они «совершенно искренно верили в общее благоденствие и искренне желали его…»[102]
Путь к власти
Концепция «царства разума» американских просветителей предполагала утверждение в США вслед за победой республиканского строя и демократического избирательного права социальной гармонии. Идея социальной гармонии вступала в противоречие с прогнозами Гамильтона и Мэдисона, предсказывавшими как раз быстрое социальное расслоение в американском обществе, обострение классовой вражды и требовавшими максимального усиления государственной власти в целях защиты социального порядка и собственности. Демократам же дальнейшее развитие нации виделось не на основе острых схваток между богатыми и бедными и неизбежного развития в этом случае мощного бюрократического государства и репрессивного аппарата, а на основе просвещения масс, превращения их в надежную опору революционных завоеваний.