Особое дело — кавказский стол. Сразу оговоримся, что это понятие не географическое, а социальнокультурное. Такой стол можно разбить не только в тенистой лесной прохладе у кристального родника под Иджеваном или на живописной горной площадке неподалеку от Боржоми, но и в Ярославле, СанктПетербурге, Норильске или даже на дрейфующей льдине — везде, где окажутся два знатока кавказского культа еды и пития, имеющие при себе необходимые компоненты, определяющие внешнюю форму традиционного горского пиршества: крупные южные помидоры, звонко хрустящие огурцы, тугие пучки сочной изумрудной зелени, покрытой выпуклыми каплями прозрачной воды, немилосердно-острую аджику, зеленоватый, с восхитительной кислинкой ткемали, слезящийся овечий сыр, нечерствеющий лаваш и, конечно, добрый полупудовый кус ароматной баранины или нежнейшей телятины.
На столе Магомета Тепкоева весь обязательный ассортимент присутствовал, внизу, во дворе дома, два дюжих молодца дожаривали на раскладном мангале шашлык, а тем временем хозяин. Лечи, Битый Нос и подоспевший кстати Лема Терлоев неторопливо закусывали, пили водку «Смирнофф» и лениво говорили о второстепенных вещах, потому что этикет не позволял сразу переходить к главному.
— Сегодня наш парень погиб в туннеле, — мрачно сообщил Битый Нос. — Две дырочки на шее, и вся кровь высосана… Поискали вокруг, а там паутина с веревку!
— А помнишь, каких мы тварей встретили? — Лема передернулся. — Крысы размером с собаку! За десять минут человека до костей сожрали! И пули их не берут!
— Пули всех берут, — веско произнес Магомет, и сотрапезники замолчали, ибо тот знал, что говорит. — Другое дело — куда попадешь. Я в детстве из воздушки на крыс охотился. Сядешь в сарае и ждешь. Они осторожные, твари… И надо в голову, в мозг… Иначе убегает, потом следы кровавые везде…
— Эти, из Гудермеса, недовольны, — продолжил Битый нос. — Мужского дела просят.
— Стены закончили? — Магомет сосредоточенно жевал луковицу, обильно посыпанную солью.
— Закончили.
— У нас еще долги есть. На Лечи кто напал? Кто ребят побил?
— Ясно кто. За Лекаря отомстить хотели, — оскалился Лечи. Сквозь распахнутую спортивную куртку проглядывала обильно заросшая иссиня-черными волосами могучая грудь.
— Вот пусть сделают дело и уезжают.
Битый Нос несогласно вздохнул.
— Я думаю так, Магомет, — осторожно возразил он. — От них сейчас больше вреда, чем пользы. Болтать будут, кого-то вдруг менты повяжут. Нам спокойней их отправить. Мы тут сами разберемся. Не впервой.
— Ладно, давай так… Проследите, чтобы все уехали. И домой сообщите: пусть за ними присмотрят. Если про туннели языки распустят — сразу кадыки вырывать!
Дюжие повара внесли полуметровые шампуры ароматного дымящегося мяса и немедленно вышли. Существующая в доме атмосфера земляческого братства никого не обманывала.
Крепкие зубы вгрызлись в обжигающую баранину. На некоторое время в комнате наступила сосредоточенная тишина.
— Чуть не забыл! — Магомет хлопнул себя по лбу. — Руслан уже два раза звонил, про какого-то Идигова спрашивал. Есть такой?
— Есть, — кивнул Лечи. — Он все к тебе рвался.
— И мне надоел: к Магомету надо, к Магомету… — подтвердил Битый Нос.
— Его не отправляйте. Приведите сюда, что-нибудь подберем…
Обязательные тосты были выпиты: за родителей, за родственников, за присутствующих, за отсутствующих, за друзей, против врагов.
— А Россия нам друг или враг? — спросил Лечи и потянулся к пульту дистанционного управления.
За столом повисло тягостное молчание. Наступало время серьезных решений. Лечи включил телевизор.
На родине шла война. Камера фиксировала разбитые дома, сгоревшие легковушки, подолгу смаковала изувеченные трупы И плач обезумевших от горя людей. Получалось, что русские маньяки ни с того ни с сего ворвались в маленькую мирную республику и принялись безжалостно уничтожать своих соотечественников, в первую очередь таких же русских.
— Здорово! — громко засмеялся Лема. — Сколько же мы им платим?
— Достаточно, — Магомет не собирался вдаваться в подробности.
Чеченские мужчины, взявшись друг за друга, прыгают по кругу. Обрядовый танец «муртыш», восходящий корнями" к языческим обрядам. Знак уважения к мертвым и готовность к новым жертвам. Символ непобедимости гордого народа.
Демонстрация в Москве. Плакаты "Вон из Чечни! ", "Прекратить преступную войну! ", "Руки прочь от Чечни! "…
Сергей Колосков — совершенно бесцветный человечек с неврастеничным лицом, не сделавший в своей жизни ничего полезного, если не считать полезным десятилетнюю отсидку в тюрьме: «Я, как правозащитник, категорически осуждаю эту бойню, которая является чистейшим геноцидом против чеченского народа…»
— Молодец! — продолжал восторгаться Лема. — Надо его по-чеченски научить!
— Не надо, — сквозь зубы процедил Магомет. — На чеченском его слушать некому. Пусть на русском, на английском, на немецком болтает…
Новости закончились. Мало-мальски сообразительному человеку было ясно, что они финансировались чеченской стороной.
— Какая Россия? — вернулся Магомет к вопросу своего секретаря. — Та, за счет которой мы живем? Конечно, друг. Или та, которая сейчас бомбит наши города? Конечно, враг!
Битый Нос вздохнул.
— Хамхоев встречался со всеми. И с Хозе, и с Лысым, и с Мусой, и с Али. Говорил про долг перед нацией. Он хочет, чтобы мы взяли российских правителей за горло.
— Знаю, — отозвался Магомет. — Он пел мне эти песни. И золотые горы сулил.
— Теперь, когда у нас есть бомба, мы действительно можем взять их за горло. Да так, что они и не пикнут.
— Зачем нам брать их за горло?
Битый Нос снова вздохнул.
— А интересы нации?
— А-а-а-а! — в типично горской манере воскликнул Терлоев. — Что ты глупости повторяешь? Все эти разговоры про нацию ничего не стоят. Дело не в нации — дело в деньгах. Наши не захотели больше платить, а этим не понравилось. Заплатят — война и прекратится. Вот и все дела!
— У Али Шерипова брата при бомбежке убило, — угрюмо проговорил Битый Нос. — У меня племянника в Грозном застрелили. Кровь пролита, значит, должна быть месть.
— Месть? — вкрадчиво спросил Магомет, в тринадцать лет застреливший кровника прямо в зале суда и слывший большим специалистом в столь деликатном деле. — А кто и кому должен мстить? Каждый год Дударик со своими прихвостнями делает миллиард долларов только на нефтепродуктах. Аппетит приходит во время еды, и ему надоело делиться с русскими начальниками. Хамхоев получил миллион от турок, чтобы нефтепровод «Черная река» не прошел через Чечню. Во имя этого и льется кровь. Так кому будем мстить?
— Наши ребята считают по-другому, — сказал Лечи. — Большинство не заглядывает так далеко. Они знают закон предков: за пролитую кровь возьми кровь обидчика.
— Если мы устроим террор в Москве, то всех нас вышлют отсюда, — сдерживаясь, процедил Магомет. — Мы потеряем все, что с таким трудом создали. Мы не сможем помогать нашим близким. А Дударик и Хамхоев откроют еще один счет в швейцарском банке, помирятся со своими московскими подельниками, да еще выдадут нас им!
Плечистые повара-охранники внесли свежую порцию шашлыка. Но есть уже никому не хотелось.
— Я думаю продать заряд Хуссейну, — нарушил Магомет затянувшееся молчание. — За два миллиарда долларов.
— Лысому?! — ужаснулся Лема. — Зачем ему? И откуда у него такие деньги?
Тепкоев чуть заметно улыбнулся. Он привык к тому, что земляки мыслят предельно конкретными категориями и у них начисто отсутствует фантазия.