С другой стороны, представим себе, каким образом реализуется эта концепция обмана. Давайте смоделируем ситуацию, проведем мысленный эксперимент. Вот мы с вами жрецы, хитрые и умные правители. Нам нужно все сделать, чтобы оболванить наших подданных. Нет телевидения, нет газет, нет ничего. Общество первобытное. Есть различные племена. Я, конечно умный египетский царь, но не подозреваю вообще, что есть народы в Китае, в Америке, а в Америке вообще ничего не знают о Китае. Во-первых, я должен сам себя убедить, чтобы вызвать своих советников и сказать: так-то и так-то. И я скажу им: «Это обман, это заговор». Они скажут это своим женам, детям: «Нам на ушко сказали, что это хитрый заговор». В результате все узнают, что это обман. Я должен убедить своих министров. Я должен разработать богословие. Я должен быть гениален, но даже мое имя забыли, что очень странно, поскольку история обычно знает имена гениев, а тут гений, разработавший богословие, создавший религию, остался неизвестным. Так не бывает. Но, допустим, забыли. Посмотрим, что происходит дальше. Невозможно в древнем обществе создать такую разветвленную сеть убежденных людей, которые будут доказывать, что есть такой бог. Люди ничего не знали о богах. Но приходит некий проповедник и говорит:
— Ты знаешь, есть некий Аполлон, есть Зевс-громовержец, он тебя накажет.
— Какой громовержец?! У меня дела и поважнее есть. Засуха сейчас, поливать надо.
Поэтому невозможно представить, что человечество поверит таким вот обманщикам. Но даже если представить себе (опять третье допущение нужно делать), что собрались опять-таки гениальные проповедники и гениальные слушатели, которые очень быстро в себя все это впитали. Представьте опять — это в большинстве своем безграмотное общество: крестьяне, солдаты и прочие. Однако, несмотря на отсутствие образования, все гениальные, умные, способные ученики — все впитали. Мы представили себе такой эксперимент над Римом. А греки за морем, индейцы за океаном? И там должна быть религия, и там много таких обманщиков. Эпоха Возрождения называет трех великих обманщиков: Моисей, Христос, Магомет. Но должно быть не трое таких обманщиков. Задолго до Моисея религия существовала, и там должны были быть обманщики. Но слишком наивная такая концепция. Она легко воспринимается некритически.
Поэтому возникает другая концепция, которая также появляется в Древнем Риме. Суть этой концепции: религия возникает вследствие страха: перед природой, перед богами. У известного древнего философа, эпикурейца, вольнодумца, атеиста Тита Лукреция Кара «первых богов создал страх». Как правило, на эту концепцию накладывается предыдущая. Люди боятся, поэтому придумали богов, потом появляются хитрые обманщики, которые используют страх в своих интересах. Так возникают новые религии. Но что значит страх перед природой? Человек боится проявлений природы: грозы, грома, землетрясения, наводнения, вулканов, хищных зверей. Поэтому человек придумывает себе как бы сверхъестественные силы, которые этими природными силами управляют, и думает, что, боясь этих сил, я могу управлять природными стихиями. Конечно, я не настолько всемогущ, чтобы заткнуть вулкан, прекратить землетрясение, но я настолько всемогущ, чтобы познать волю бога Гефеста, который может этот вулкан задуть; познать волю Посейдона, чтобы он прекратил шторм на море. Конечно, в этом есть некоторая доля истины, но такая версия тоже должна заслуживать проверки.
Сейчас живем в современном обществе. Мы не боимся землетрясений, даже если живем в сейсмоопасной зоне. Мы не боимся грома и молнии, потому что мы знаем, что можно сделать громоотвод. А вот говорим, что древние люди боялись. Есть этнографические записки исследователей, которые ходили к современным диким племенам в попытке найти подтверждение каким-либо концепциям. Они беседовали с современными папуасами или неграми в Африке, или индейцами в дебрях Амазонки, которые остались в такой дикой форме развития. Эти этнографы с удивлением обнаруживают, что никакого страха у них нет. Они ничего не боятся. Возьмем, к примеру, такой разговор. Вот путешественник, который провел первую ночь в хижине дикаря. Утром спрашивает у него, так как всю ночь сам дрожал от страха:
— Ночью крики раздавались…