Вот у Алика и карты появлялись нужные, и пятак исчезал на глазах у изумленной публики. Витя Малина похвалил Непорочного и увел с собой. Так Александр Поречный стал карманником.
…До встречи с Малиной Алик как-то недооценивал ремесло карманных воров. Оказалось — зря. Щипачи — это не «отморозки» — накачанные, коротко остриженные амбалы, которым природа-мать более одной извилины не выделила и которые по большому счету способны лишь на вульгарный разбой. А думать начинают, если вообще начинают, после того, как человека жизни лишат. Оно и понятно: куда как просто расшибить в щепу дверь и вломиться с пистолетом в квартиру, «где деньги лежат», ведь, сила есть — ума не надо.
Совсем иной породы, иной закваски карманники. Щипачи на Руси всегда считались высшей кастой преступного мира. Артисты, виртуозы. Они себя даже сравнивают с пианистами и скрипачами. Держат тонус, следят за собой. Говорят, три дня не «поиграешь», не поупражняешься, только тебе будут заметны огрехи в исполнении, через неделю — заметят профессионалы, братья по ремеслу, а уж через месяц — можешь и провалить «выступление», то есть быть схваченным за руку.
Преступный мир всегда преклонялся перед железной самодисциплиной щипачей. Еще бы: спиртным не злоупотребляют, спят всласть, по утрам — зарядка, словом, блюдут режим. А это — ох, как непросто при жизни воровской! За два часа до выхода «на работу» ничего не едят и не пьют, даже чая, — как пограничники перед выступлением в наряд по охране госграницы. Это насилие над собой заставляет с полной отдачей работать все «бортовые системы» человеческого организма: обостряется зрение, слух, обоняние. Реакция становится молниеносной.
Карманников сравнивают не только с заступающими в наряд погранцами, но и с каскадерами. Чего ради, спрашивается, каскадер, перекореженный в десятке неудачно выполненных трюков, отдающий себе отчет, что каждый очередной финт может стать последним, все равно прыгает на полном ходу с поезда, с крыши десятиэтажного дома?! Каскадер обычно отвечает: «Это мой образ жизни, я не могу без риска, жизнь без опасностей и соперничества с ними кажется пресной».
То же самое может сказать о себе и классический карманник.
Московская воровская сессия
Апофеозом щипаческого периода жизни Непорочного стало лето 1957-го, когда в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Все подозреваемые в неблагонадежности личности в преддверии фестиваля были выдворены за 101 километр. Алик остался один. Вот тогда-то его талант и засверкал бриллиантовыми гранями!
По Москве ходили толпы «бесхозных» иностранцев. Каждый вечер Алик приволакивал домой швейцарские часы, фотоаппараты, брелоки, сигареты. Что-то раздаривал, что-то продавал по дешевке дворовым корешам. Бумажники с разноцветными банкнотами придерживал до возвращения из ссылки крутых «деловых» — валютчиков.
Однажды на ВДНХ Алик встретил иностранца, который выгодно отличался от разномастной и горластой толпы нищебродов — участников фестиваля.
Во-первых, белый. Во-вторых, возраст — ему за сорок. В-третьих, дорогой «прикид» (костюм) и «колесики» (туфли) в идеальном состоянии говорили о его неиссякаемой кредитоспособности.
Непорочный заточенным серебряным полтинником «Сеятель», зажатым между указательным и средним пальцами правой руки, подрезал задний карман иностранца.
Эх, знать бы Алику, что «упакованный фраер» не только его вожделенная «тема», но и объект круглосуточных бдений «топтунов» из Службы наружного наблюдения КГБ!
Инородец — разведчик, «сидевший под корягой», то есть действовавший под прикрытием секретаря посольства одной уважаемой западноевропейской страны, только-только «в одно касание» получил от своего агента экспонированные микрофотопленки, которые поместил в бумажник. Он-то и стал добычей щипача-виртуоза Непорочного.
Не успел Алик и пары шагов от жертвы отмерить, как был взят под белы руцы и на оперативной «Волге» доставлен в секретную Лубянскую тюрьму, в народе известную как «нутрянка». Вскоре туда доставили и «пострадавшего» во вспоротых портках.
Для кого-то непорочный, а кому — «смотрящий»
Допрос, более походивший на «вербовку в лоб», проводил серьезный дядя в погонах майора гэбэ. Свою партию он исполнил в стремительном темпе. Не тратя времени на увертюру, показал Непорочному фотографии, где тот был запечатлен рядом с жертвой в привычном для щипача ракурсе.