— Чейз!
Он так ничего и не понял, не ощутил, в чем состоит вся прелесть фермы. Мистер городской житель никак не хотел вылезать из цивилизации, отказываться хоть на время от комфорта.
— А вот это — нормальная сковорода с безопасной ручкой. А еще, чуть попозже, сюда доставят самый современный кондиционер, потому что, не знаю как ты, а я лично не хочу больше спать как в джунглях.
— Не могу поверить, что ты купил все это, — проговорила она, не стремясь скрывать разочарования в голосе.
— Почему? — Он спросил это так, словно знал ответ, но хотел услышать его от нее.
— Потому, что этот дом…
— Музей?
— Что? — Она не верила своим ушам: как он мог говорить такое?
— Этот дом — музей. Это просто святилище запустения. Я открою тебе тайну: не стоит жить, как в пещере, это никому не нужно.
Она разочарованно взглянула на него. Странно, но почему-то ей раньше казалось, что у этого человека есть склонность к романтике, судя хотя бы по тому, как они проводили их первый вечер.
Но теперь Лора поняла, что главное для него — это комфорт и роскошь. И не важно, сколько денег надо потратить ради этого.
— Как ты можешь говорить такое, зная, как дорого мне это место?
— Потому, что вижу, насколько прав. Посмотри сама, ведь ты ценишь какие-то дряхлые вещи, которым место на помойке, только потому, что легкость и комфорт означают для тебя ту новую жизнь, с которой ты столкнулась, когда покинула эти места. Ты живешь воспоминаниями, хватаешься за них как за соломинку, но она легко переломится, и где ты будешь тогда? Так далеко не уедешь, пора завязывать с прошлым. Надо думать о будущем.
Она отстранилась от него. Как мог он все это время лгать ей, говоря, что у них все чудесно, когда на самом деле так ужасно думал о ней.
— Ты вообразил себе, что я боюсь жить?
— Да. — Он подошел к Лоре и положил руки ей на плечи. — Я вижу это в твоих глазах, страх и грусть отражаются там.
— Но ты не понимаешь. Эта грусть там именно потому, что я была буквально вырвана из этой вот, — она развела руками, указывая на пространство дома, — жизни и брошена в новую, как в омут. Я не боюсь, а просто не вливаюсь в эту новую жизнь, Чейз. Мне было так здорово жить здесь. Сейчас я не вполне счастлива.
— Нет, ты даже не понимаешь, что сама себе не даешь быть счастливой.
Лора издала возглас недовольства. Что же это такое? Прямое оскорбление? Или как еще это расценивать?
— Хоть ты не доставай меня! Ты говоришь прямо как мои подруги.
— Разве ты не говорила, что твои подруги лучше разбираются в жизни, чем ты сама? Знаешь что? Они правы! — Он развел руками. — Понимаешь, ты устремлена на то, чтобы не быть счастливой. Ты закрываешься, не идешь к чему-то новому, даже не понимая, что настоящее счастье — это когда у тебя есть возможность развиваться и выбирать. Ты проводишь время, кусая локти и вспоминая, как хорошо было, когда ты жила на ферме. Но жизнь ведь не остановилась, Лора, очнись, прекрати идеализировать прошлое!
Мисс Селинджер почувствовала, что от негодования ее кожа покрылась мурашками.
— Я и не говорю, что жизнь остановилась.
— Нет, конечно, но кончилась та жизнь, которой ты жила здесь.
Она смотрела на него, стараясь превозмочь себя и не разреветься от обиды, которую он меткими ударами вот уже битый час наносил ей. И в то же время Лора не хотела, чтобы он увидел, насколько огорчил ее.
— Знаешь, почему тебе не нравится здесь? Потому, что на этих досках, посуде и мебели не стоит клеймо какого-нибудь известного расфуфыренного дизайнера! — крикнула она.
— Лора, мне здесь нравится, — терпеливо продолжал он убеждать ее, желая, чтобы его возлюбленная все-таки поняла, о чем ей говорят. Но ему никак не удавалось достучаться до нее. — Я просто хочу, чтобы существование здесь было похоже на жизнь, а не на прозябание.
— Да? И что же следующее ты запланировал прикупить? Может, позовешь рабочих и выроешь бассейн? Или установишь джакузи? А может, хочешь сауну и гимнастический зал? — Слова вырывались из ее рта прежде, чем она даже успевала обдумать их как следует. — Нет, даже лучше, развести тут чертовых альбатросов, отгрохать что-нибудь глобальное, какой-нибудь трехэтажный особняк, с десятью спальнями, телевизором в каждой комнате, баром и…
— Заткнись, Лора. Ты прекрасно понимаешь, что я говорю не об этом.
— Хорошо, — едва слышно отозвалась она. Голос ее сел. Женщина обхватила себя руками и попыталась сделать все, чтобы они не задрожали от злости, которую она испытывала сейчас. — Единственный, кто здесь чем-то напуган, так это мистер Дункан. Это он так боится своего прошлого, что даже задрипанный гамбургер съесть спокойно не может!