Искусник выпустил руку невесты и проследовал на поляну, где должна была начаться свадебная церемония.
Деревья вокруг украшали ленты и фонарики, на столах среди блюд в вазах стояли живые цветы — яркие и нежные, садовые и полевые, но самым главным была увитая зеленью и сверкающая словно росой, которую изображали умело сработанные самоцветы, арка.
Гости собрались, семья Лехтэ тоже была уже здесь. Негромкая музыка разом смолкла — Финвэ в праздничной мантии и сверкающей короне вышел вперед, начиная церемонию.
Атаринкэ почти не слушал деда-Нолдорана, лишь неотрывно глядел на возлюбленную. Потому когда настала его пора проследовать к арке, его шаг вперед стал результатом несильного, но все же ощутимого, пинка.
— Успеешь еще налюбоваться, — прошептал на ухо очень знакомый голос.— Пора.
Атаринкэ с обоими родителями стоял по правую руку от Финвэ, по левую же Лехтэ с семьей. Речь была окончена, и старший сын Нолдорана подал отцу и государю подушечку с двумя золотыми кольцами — время принести клятвы.
Куруфинвэ и Тельмиэль одновременно взяли кольца, чуть соприкоснувшись руками — ощущение проскочившей между ними искры было у обоих.
— Я, Куруфинвэ Атаринкэ Феанарион сегодня беру в жены Тельмиэль Лехтэ, дочь Ильмона, которую люблю и с кем желаю провести все дни свои до конца Арды и даже после, если будет на то воля Эру.
«И даже если не будет», — непроизвольно подумал Искусник.
— Клянусь оберегать и заботиться, помогать и защищать и хранить верность, что бы ни разлучило нас. Манвэ и Варда да будут свидетелями слов!
И только произнеся клятву Атаринкэ осознал, что невольно изменил текст. Ему хотелось верить, что случайно, что это просто немного не те слова, они же не расстанутся теперь никогда…
Искусник взял руку любимой и надел кольцо, но видел не только ее счастливую улыбку, но и уходящие по морю корабли из своего сна. Он встряхнул головой, прогоняя морок, и ободряюще улыбнулся Лехтэ — ее черед приносить клятву.
*
Лехтэ заметила новые слова, что не звучали до этого на церемониях, которых никто до него прежде не произносил, но тревоги они у нее не вызвали. Ведь если принять во внимание те многие тысячи лет, что ждут их впереди… Разве можно предугадать, как сложится их судьба? Хотя, конечно, здесь и сейчас ничто плохое или хотя бы просто печальное не умещалось у нее в голове. Этот день обещал стать самым счастливым в ее жизни, и мимолетная мысль, вызванная словами любимого, мазнула легонько крылом и тут же улетела, не оставив на сердце следа.
Атаринкэ надел ей на палец золотое кольцо, и Лехтэ несколько мгновений его разглядывала, заодно пытаясь осознать свершившийся факт, а потом заговорила.
Дыхание от волнения прерывалось, но она все же не отводила сияющего взгляда от почти супруга.
— Я, Тельмиэль Лехтэ Ильмониэль, беру в мужья Куруфинвэ Атаринкэ Феанариона, которого очень люблю и с которым хочу провести все дни свои до конца этой Арды, и после, в Арде Неискаженной.
Что ж, обязательные слова были сказаны, и Лехтэ позволила себе перевести дыхание, заодно прислушавшись к тихому шепоту фэа и к тем словам, что она хотела добавить, и снова заговорила:
— В присутствии нашей семьи и друзей я обещаю любить и уважать тебя как своего супруга, привносить в дом тепло и уют, оказывать тебе помощь и поддержку, когда она тебе понадобится. Обещаю беречь семейный очаг при любых обстоятельствах и не допустить, чтобы огонь в нем когда-либо погас. Пусть будут Манвэ и Варда свидетелями моих слов!
Теперь, наконец, все слова, что рвались из сердца, были произнесены. Лехтэ посмотрела прямо на мужа долгим взглядом, а потом протянула руку, взяла с подушечки золотое кольцо и уверенным движением надела Атаринкэ на палец.
Собственное же, серебряное, которое до сих пор сжимала в руках, вернула мужу, как того требует обычай, его же спрятала подальше с тем, чтобы после церемонии убрать в шкатулку и бережно хранить, как-то велят обычаи и голос фэа.
Они взялись за руки и одновременно шагнули в арку. Стоя под её сводами, увитыми цветами, Куруфинвэ впервые поцеловал свою жену, и счастливые они вышли на праздничную поляну, что уже ожидала их и гостей по ту сторону арки.
Все уже было готово к пиру. На столах возвышались красочные горки фруктов и ягод, виноградное вино и мирувор, свежая дичь, сыры и орехи. Пирожные самых замысловатых форм в виде разнообразных растений, фонтанов, башен и прочих фигур чередовались с рагу из оленьего мяса, бараньими ногами, приправленными шафраном, кабаньим мясом с изюмом и сливами, зайцами, кроликами, всевозможными птицами, пирогами.
Не сразу, однако голоса поздравляющих в конце концов смолкли, и тогда Нолдоран поднял первый кубок, произнеся речь о семейном счастье и важности для любого эльда семейных уз. Лехтэ, слушая эту речь, старалась не думать о двух браках самого короля, сосредоточив внимание на том, кто сидел рядом, а так же на более характерных примерах семейного счастья. Сердце билось гулко и радостно, и казалось, что сама природа сегодня ликует вместе с ней.
После Нолдорана говорил Феанаро, недолго, впрочем, ибо ему еще предстояло сказать слово в конце пира, а так же ее отец Ильмон.
Заиграла музыка, пока едва слышная, плавная, не мешающая разговорам, однако приятно услаждающая слух. Лехтэ более внимательно оглядела стол и попросила положить ей пирожных и фруктов. Вина или мирувора пить не хотелось, а вот сока, так же в изобилии стоявшего на столе, попробовала с удовольствием.
На одну из веток росшего неподалеку дерева опустилась малиновка, с интересом оглядела черным глазом стол и неожиданно для всех запела. То ли специально хотела новобрачных поздравить, то ли просто ее птичье настроение было хорошим. Конечно, она не сказала слушавшим ее эльдар о своих мотивах, однако пение от этого менее красивым не стало. Лехтэ отставила кубок в сторону и замерла, слушая переливчатую, веселую песню, и улыбка не сходила с ее лица.
Музыка тем временем сменилась на более громкую и веселую, и они с Атаринкэ, переглянувшись, не сговариваясь встали из-за стола и направились в центр поляны, специально освобожденной для предстоящих танцев.
Время летело незаметно и резво, словно тройка спешащих вперед коней. Музыка неслась вместе с ними, взмывала к небесам, и не было в округе, наверное, никого, кто не слышал бы ее веселого, счастливого, как и сами новобрачные, гласа.
То и дело во дворцовый сад заходили гости и, поздравив Атаринкэ и Лехтэ, присоединялись к празднику. Гора подарков в углу поляны росла, и Лехтэ в какой-то момент почти всерьез забеспокоилась, поместятся ли они потом все у них дома.
Время летело, день постепенно сменился вечером, наступили сумерки. Лехтэ подумала, не стоит ли ей, как в день знакомства, станцевать для Атаринкэ, но пока она размышляла, наступило время благословения.
Лорд Феанаро и леди Линдэ вышли вперед и соединили руки молодых. Обращение к Манвэ и Варде по традиции было возвышенно и красиво, после же мать Лехтэ вручила супругу дочери подарок — самоцвет на серебряной цепочке в оправе, напоминающей крылья сокола.
— Счастья вам, — просто, но искренне пожелала она.
*
Атаринкэ торжественно поблагодарил леди Линдэ, а потом искренне улыбнулся ей и, конечно, отцу, который преподнес похожий подарок, необычной огранки бриллиант, Лехтэ. Искусник взял супругу за руку и вновь повел на поляну для танцев.
Пальцы жены у него в руке немного вздрогнули, когда, кружа любимую, он прошептал: