История борьбы Импеданса с насаждаемым свиньями neue ordnung учит нас простой истине: сражения выигрываются не столько силой и интеллектом, сколько верой и предприимчивостью. К сожалению, мы не можем услышать мнение на этот счет самого Зауэра или даже просто установить точное число уцелевших импов: все они задействованы в международной программе защиты свидетелей. Памятников им тоже нет пока нигде в мире. Единственный монумент, имеющий отношение к событиям 2016г., установлен в Санкт-Петербурге, но не во Флориде, а в далекой России. Перед знаменитым Литейным мостом, расставив ноги над полотном дороги, стоит Eduard Anatolyevich Khil высотой 400 футов и смотрит в сторону полной отраженных огней Невы. Ежедневно в 01.40 ночи, когда мост начинают разводить, над рекой и зданиями проспекта начинает литься знаменитое Тро-ло-ло, и нет-нет, да какой-нибудь случайный зритель и осядет на землю, напоминая всем нам о хрупкости демократии.
07 июля 2023г., Тампа, Флорида.
---
Укка
Ноги ее мелькали быстро в высокой, режущей, словно бритва, траве. Но эта трава не могла причинить боль укке. Потому что укка и трава одной крови.
Откуда пришли ко мне эти слова?
Но укка убегала от меня всё дальше. Ноги тонкие в лодыжке, сильные и длинные. Сама маленькая… Щуплая, сумчатая… Кто она? Зверь или существо разумное?
Если зверь, тогда что мне в её взгляде, которым она смотрит каждый раз, когда я, просыпаясь, поднимаю жалюзи в окне жилого блока? Но я вздрагиваю, встречая взгляд этих внимательных чёрных глаз. Она всегда стоит там, вытянувшись в струну, на своём камне…
Если существо разумное, тогда что мне в ее взгляде, если она не ищет путей к взаимопониманию, если уподобляется земному суслику и вздрагивает каждый раз, когда понимает, что я смотрю на неё?
Но почему каждый раз я оборачиваюсь, когда ее взгляд упирается в мою спину?
А, может быть, это не она, а подобная ей, которых десятки пугливо разбегаются от меня по высокой траве, волнами удаляясь к горизонту? Острая кромка травы касается их замшевых ног, шелест стелется уныло по степи, и вскоре всё затихает вновь…
Удаленный кордон УК376 на планете Синий Карлик, на границе с небезопасным девятым сектором Объединенной Галактики, располагался на вершине небольшой сопки. Места здесь жаркие, иссушенные двумя солнцами, которые гуляют по небосводу по очереди, не давая земле остыть – ночи здесь не было совсем. Лишь короткий промежуток, называемый нами вечер, наступал в момент, когда одно солнце укатывалось за горизонт, а второе – только поднималось на противоположном крае неба. Молочные сумерки тогда давали глазам отдых от слепящего светила, а горячий ветер, казалось, становился на йоту прохладнее. Только в это время можно было ненадолго выйти из здания станции без надоедливого защитного балахона.
Девятый сектор, пограничный с агрессивными истурийцами, всегда считался горячей точкой. И поэтому Синий Карлик оставался незаселенным. Все попытки обжить его, заканчивались неизменно подчёркнуто жёстким кровопролитием со стороны властного соседа. И вновь всё стихало. Два пограничных кордона на Синем Карлике - от Истурии и Объединенной Галактики – вновь вели мирное на вид сосуществование.
Но только на вид. Обе стороны знали, что те, кто стоят за их спинами, не прочь продвинуть свои границы за такой невинный на первый взгляд Синий Карлик. В единоличном владении девятым сектором, который еще называли трамплином к далеким Окраинным Галактикам, были заинтересованы обе стороны. Здесь находилась одна из немногих пространственных дыр, через которую путь к Окраине был короче в сотни раз.
Поэтому обе влиятельные космические державы сохраняли свое пока скромное, наблюдательное присутствие здесь, заставляли вахты обоих кордонов поддерживать натянутые отношения друг с другом или хотя бы игнорировать присутствие противника, словно его здесь, на Синем Карлике, нет.
Станция Объединенной Галактики была поставлена совсем недавно. Полгода земных назад. В три часа был развернут стандартный пограничный кордон – станция наблюдения, жилой блок, космопорт, ангар для наземной эскадрильи и внушительный частокол-ограждение, врывающийся в землю титановыми бурами на три метра в считанные минуты.
И в тот же день не подававший признаков присутствия кордон истурийцев ожил. Мрачные, каменные стены форта Истурии, находившиеся в противоположном северном полушарии планеты, осветились огнями, и уже через шесть часов нашего пребывания на Синем Карлике тяжелый эсминец истурийцев завис над новорожденным УК376.
Наш линкор, первые полгода неотлучно висевший на орбите, появился тогда над противником в считанные минуты. И молчаливое противостояние двух гигантов заставило оба кордона ждать. Ждать, когда этот ни в чём не повинный маленький мир содрогнется от страшного залпа, расколовшего его жизнь на две скорлупки-половинки, на жизнь до и после, или стороны, захлебывающиеся сейчас в переговорах в эфире, придут к согласию.
Наконец, борт истурийца дрогнул и медленно пополз в сторону своего кордона. Акт устрашения и демонстрации силы был окончен. Два цепных пса, спущенных хозяевами, отгавкались и замерли в своих будках.
Жизнь на станции, монотонная, сводившаяся к слежению за территорией вокруг кордона и за видеомаячками, разбросанными по округе, заставляла скучать. Смена из двух десятков разношёрстных представителей Объединенной Галактики, хорошо сработавшаяся не в одной вахте на удалённых кордонах, расползалась по станции и жилому блоку, занимаясь, кто чем.
Сегодня заступил на вахту весельчак Корицкий, в помощниках у него краснолицый альдебаранец Куц. Биолог, нигилист и язва, Лёвочка Скат, потому что Скаутов, болтался тут же, в командирской рубке. Так мы все называли отсек наблюдения. Здесь приходилось находиться всю смену – двенадцать часов.
У меня сегодня выходной. Провалявшись в постели до десяти утра по земному времени, я сходил в бассейн, позавтракал или точнее уже пообедал сочными фрикадельками не знаю из чего. Они особенно хороши у нашего повара, марсианина Пепе.
Лишь однажды я попытался узнать, из чего были сделаны те чудные рулеты, что я воодушевленно поедал несколько смен подряд в неограниченном количестве. Ответ заставил меня содрогнуться и отказаться от этого блюда. Скажу лишь, что в состав входил марсианский ленточный червь, которого они добывают во множестве из пластов ископаемого льда. Эти черви живучи, как и все паразиты, но марсиане твёрдо верят, что термическая обработка в сто двадцать градусов ему страшнее, чем минус стодвадцатиградусный мороз их зимы.
Больше составом блюд, изобретаемых Пепе, я не интересовался. Меньше знаешь, крепче спишь. Вообще, я старался по возможности следовать этому правилу. Корицкий смеётся всегда по этому поводу, удивляясь, как при моей профессии – специалист по околоразумным и разумным расам – можно быть таким нелюбопытным. А Лёвочка-язва всегда ухмыляется и говорит: