- Вы живете здесь? – спросил он.
- Да, вы же знаете, клиника отдалена от всех населенных пунктов
Татьяна села на стул и вопросительно посмотрела на него:
- А вы значит наш новый сотрудник?
- Да, хотя Бергер и меня пытался в пациенты записать.
Татьяна кивнула:
- Да с ним не соскучишься. Живет в своем странном мирке, бедняга…
- Вам здесь нравиться?
- Здесь не так уж плохо, – она осмотрелась, – тепло, уютно и цвет я подобрала для стен приятный – бирюзовый.
Тим повертел головой и посмотрел на нее серьезно:
- У вас в штате ведь есть психолог? Вы можете меня познакомить с ним?
- Конечно, – Татьяна присмотрелась к нему, – у вас неприятности?
- Нет, просто влюбился.
- Это же хорошо.
- Но она любит другого, – Тим наблюдал за реакцией.
В ее глазах заблестели тоскливые блестки.
- Вам, наверное, несладко? – она замерла, словно думая, чем можно помочь.– Будете кофе?
- Пожалуй, – согласился он и добавил, - самое жуткое, что он ее совсем не любит.
- Да, жизнь сложная штука.
Девушка прошла в соседнюю комнату, и вышла из нее, держа в руках маленькую чашку. На подоконнике закипал электрический чайник.
- Вот вы бы мне что посоветовали? - исподтишка спросил Тим.
- Забудьте об этой ситуации. Живите настоящим, радуйтесь! Нужно быть сильным!
- А я, знаете, слабый. Думаю о ней все время.
- Вы так пациентом нашим станете, смотрите.
Она покачала головой и протянула ему чашку:
- Вот выпейте, вы немного расслабитесь.
Тим взял чашку, поднес к губам, немного поколебался:
- А, знаете, девушка, в которую я влюбился – это вы.
- Я? – Татьяна растерянно улыбнулась. – Но вы же совсем меня не знаете…
Ее взгляд превратился в оценивающий. В следующую секунду Тим бросил чашку на пол и она, ударившись о синий кафель, разлетелась на множество мелких осколков.
-Что вы …
- Этот парень использует вас, – перебил ее Тим, - будь вы здоровой, давно уже поняли бы это.
- Это не ваше…
- Вы ведь находите свой кайф в этой ситуации, - понимающе бросил он, - наверняка думаете, что терпите все его выходки ради великой, большой любви.
Глаза Татьяны округлились, а он продолжал:
- Вечная любовь – это просто романтическая хрень…
-Я … да что… - Лицо Татьяны исказилось, она приложила руку к голове.
- Это вы выпадаете из реальности, а не Бергер,– с напором продолжил Тим, – Вы уже несколько лет – пациентка, и живете мечтами, так же как ваш приятель, только мечты у вас разные!
- Зачем вы делаете это, – выкрикнула она и добавила, – вы такой же, как он.
- Неправда, я – настоящий и всегда готов идти до конца. Может я не пара вам, и у нас никогда ничего не получиться, но вы мне нравитесь и мне жалко смотреть, как вы тратите свою жизнь на пустые обхаживания!
Татьяна скривилась.
-Ах, простите, – щеки у Тима пылали, - это все не так романтично. Знаете, настоящая любовь не такая уж красивая штука, – притирка, комплексы, непонимание, недостатки. Для вас – это слишком банально. То ли дело придумать красивую сказку о враче и пациенте, который однажды поймет…
-Я не врач.
- Вы никто: лазурит, миф, легенда – красивая, заполненная пустыми ожиданиями…
Татьяна сжала ладонями виски:
- Замолчите …
Тим бросился к ней:
- Прошу, поверьте мне – он поймал ее взгляд - я уверен, внутри вас осталось еще что-то настоящее…
Несколько секунд они стояли молча.
В кабинет заглянул Бергер и строго окинул взглядом разбитую чашку, Тима и расстроенную Татьяну.
-Я же предупреждал тебя не сближаться! – серьезно сказал он и указал на осколки. – Пил?
Тим молча покачал головой.
- Молодец. Наверняка там был «лазурин». Мы десять раз обыскивали кабинет, но она его достает все время, не понятно откуда. Думает, мы мешаем ей помогать людям.
-Да уж, она возвышенная девушка, – подтвердил Тим.
Татьяна наблюдала за ними со смешанными эмоциями, в ее глазах растерянность сменялась насмешкой, потом гневом…
-Бергер идите в палату! – приказала она
Тот хмыкнул и подозвал парня:
- Все думает, что она часть персонала, – сказал он и серьезно добавил, – про твои выходки придется начальнику рассказать, ему это не понравиться …
- Я хотел помочь…
- Правила непреложны, – громко сказал Бергер и вскользь посмотрел на Татьяну. - Не нравиться мне все это…
- Что?
- Взгляд у нее странный. Ты ей психику, надеюсь, окончательно не разрушил?
Тим посмотрел на девушку. Она стала бледней, чем обычно, губы дрожали.
- Можно я еще с ней поговорю? – спросил он.
- Ты уже наделал делов!
- Ну, хоть пару минут, – в голосе парня мелькнула мольба, – ее нельзя оставлять так. Я попробую все исправить
- Пробуй пока, – помедлив, сдался Бергер, – я - за психологом.
Татьяна вдруг обняла себя и заплакала, потом прислонилась к стене, закрыла лицо руками и зарыдала.
Тим подбежал к ней, взял за плечи:
- Послушайте, Таня, прошу вас.
-Уйдите, – девушка сползла по стене, взгляд у нее стал отсутствующий.
-Что с вами?
- Голова болит ужасно.
Он замер, потом осторожно сказал:
- Вы просто ошибались, такое бывает…
- Я,– всхлипывала она, – неужели я? Нет!
- Только сильные люди могут признавать свои ошибки.
- Но я все делала правильно!!!
Парень посмотрел на нее грустно и ласково:
- Простите меня, – он вздохнул, не касаясь, поднес руку к ее блестящим волосам и отстранился, – не знаю, что на меня нашло. Я не имел права вмешиваться. Мне показалось, что я смогу…
- Я знаю, что права. Все может быть только так, – нажимая на каждое слово, сказала себе Татьяна, потом наморщила лоб, словно пытаясь сосредоточиться, посмотрела на Тима, голос ее дрогнул, - или…я что-то ничего уже не понимаю, я устала, - пару минут она сидела молча, потом обвела заплаканными глазами комнату, – и эти белые стены…
---
Учебная тревога
Дядя Альберт задерживался. С кухни доносились приглушённый шёпот и лёгкий перезвон посуды. Арчи понимал, что говорит и ест в основном невесёлый гость. Не потому невесёлый, что с ним приключилось что-то нехорошее, а из-за того, что отец и мать хотели бы принимать его в убогой однокомнатной квартирке как можно реже. И виной этому он, Арчи.
Мальчик залез рукой под матрац и нащупал фонарик. Если бы знать, что трое старших пока не заглянут в единственную комнату, перегороженную надвое платяным шкафом, то можно почитать. Укроешься толстым одеялом на раскладном кресле-кровати, втиснутом в отведённую половину, подкатаешь непослушные края, – и вот тебе постельный читальный зал. Глаза побаливают после таких сеансов, однако мать уверена, что сын крепко спал положенные десять часов.
Но не сегодня. И больше не мать с отцом жалко, если застукают, а перед дядей Альбертом стыдно.
Когда объявили директиву о непригодности слабовидящих, зрение Арчи уже начало путешествие в минус. Родители как будто чувствовали намерения властей, беспокоились, кормили морковными салатами и дорогущей черникой. Отец умудрился утащить из библиотеки допотопную брошюру с кратким описанием лечебной гимнастики. Но ничего не помогало. И директива, которую многие ждали и боялись, почти подкосила семью. Если бы не дядя Альберт.
Брат отца занимал в министерстве мелкую медицинскую должность, открывавшую определённые возможности. Мать как-то проговорилась Арчи, что дядя ходит не только к ним. Иначе откуда редкие продукты и коньяк? Но никто его ни в чём не винил. Главное, что раз в месяц, накануне общешкольной медицинской комиссии, он приносил копию нового плаката для проверки зрения. И ничего с семьи бедных родственников за услугу не брал. А Арчи зубрил таблицу с буковками, спокойно сдавал тест и понимал – если обман откроется, самые ужасные последствия будут для дяди, вплоть до смертной казни.