Так замуровали человека.
Наша сеть сопротивления бессмыслице обречена действовать в подполье, а я сам осужден на литературную смерть за то, что посмел надеяться.
Это лишь один пример "извращения смысла" сионистами, по которому я лично могу выступать свидетелем. Мы можем умножить число этих примеров, но каждый день убеждает нас: самый смысл гитлеровских преступлений против всего человечества извращается сионистской пропагандой, которая сводит это преступление против человечества к одному большому погрому, единственными жертвами которого были евреи.
Дальнейший шаг был сделан, когда эти "указы" обрели силу закона, и судьи получили право судить историческую истину вопреки предшествующим законам о свободе прессы.
Мнение было объявлено преступлением по закону Фабиуса (№ 43), так называемому закону Гайсо по имени депутата-коммуниста, который взял на себя авторство этого преступного закона, в мае 1990 года. В закон 1881 года о свободе прессы была вставлена статья 24 бис, гласящая:
"Караются наказанием, предусмотренным пунктом 6 статьи 24, те, кто оспаривает существование одного или нескольких преступлений против человечества, определенных статьей 6 устава Международного военного трибунала, приложенного к Лондонскому соглашению от 8 августа 1945 года".
Источник: Проект закона, принятого Национальным собранием, № 278, приложение к стенограмме заседания 3 мая 1990 г.
Доклад депутата Асензи уточнял (с. 21): от вас требуется сформулировать новое обвинение против "ревизионизма", а также "расширить возможность ассоциаций возбуждать иски в случаях нарушения закона" (статья 7). Во вступлении докладчик определил цель: "пополнить существующий репрессивный арсенал с той целью, чтобы закон… полностью выполнял свою роль средства устрашения и репрессий" (с. 5).
Источник: Доклад № 1296, приложение к стенограмме заседания 26 апреля 1990 г.
Нюрнбергский трибунал, как мы уже показали, имел меньше, чем какой-либо другой суд, отношение к юриспруденции.
Через год Тубон тщетно пытался предложить поправку:
"Статья 24 бис закона от 29 июля 1881 года о свободе прессы отменяется". Это отменило бы репрессивную силу закона Гайсо против историков-ревизионистов и не позволило бы ставить историческую критику на один уровень с расизмом и апологией Гитлера.
Аргументация Тубона была такова: "Когда мы обсуждали в 1990 году проект закона, внесенный группой коммунистов, под которым первой стояла подпись Гайсо, я — и не я один — оспаривал принцип этого текста, который оставлял за судом право утверждать историческую истину вместо того, чтобы предоставить слово историкам.
Некоторые возражают, что если история устанавливает истину, то закон не должен её навязывать. Предложения других идут слишком далеко, вплоть до запрета выражать свое мнение. Но так мы постепенно опустимся до наказаний за политические преступления и за высказывания.
Статья 24 бис представляет, по моему мнению, очень серьезную политическую и юридическую ошибку. Этот закон был принят под влиянием известных событий, о чем я весьма сожалею. С тех пор прошел год. Когда же произошли события в Карпантра, нам пришлось в спешке обсуждать текст, который конференция президентов включила в повестку дня через 48 часов после его представления и поставила на обсуждение немедленно, потому что под ним поставил свою подпись лично г-н Фабиус, председатель Национального собрания. Год спустя мы можем хладнокровно обсудить законность этого закона, законность того, что статья 24 бис объявляет ревизионизм преступлением, и сделать вместе с Симоной Вейль вывод, что говорить в данном случае о преступлении неуместно".
Источник: Стенограмма парламентских дебатов, 21 июня 1991 г.
В самом деле, с тех пор любому историку было запрещено ставить под сомнение выводы Нюрнбергского трибунала, хотя даже его американский председатель признал, что это был "последний акт войны", и судьи "не придерживались юридических правил обычных судов в отношении доказательств и осуждения".
***
На волне, вызванной этим преступным законом, заявление, сделанное Жаком Шираком 16 июня 1995 года, знаменует собой важный момент в нашей жизни, разрыв с идеей национального единства. Когда президент республики провозглашает, что "преступному безумию оккупантов содействовали французы и Французское государство" он совершает двойное преступление против Франции:
— прежде всего, говоря о режиме Виши как о Французском государстве, он таким образом снова делает его легитимным;