отличаются друг от друга еще и тем, что в контексте I степени
имеется прямая синтаксическая связь между клюяевым и
семантически реализуемым словом; в контексте же II степени основной,
решающий лексический указательный элемент может не иметь
непосредственной синтаксической связи с семантически
реализуемым словом. Например, рассмотрим отрывок:
One had... the tail of a mule detachable from the
body of a 1 i on (J. Galsworthy, S. S., 138).
Значение существительного body здесь 'туловище'. Оно
зависит от ключевого слова tail 'хвост', ибо никакой другой элемент
для его реализации недостаточен. Но слово tail связано со
словом body только косвенно, сквозной или цепной связью: body —
это предложное дополнение к прилагательному detachable,
имеющему атрибутивное отношение к именному члену
предложного определения (of a mule), и лишь это последнее имеет
непосредственную синтаксическую связь с ключевым словом tail.
Следует заметить, что контекстуальная обусловленность
значения многозначного слова и лексических омонимов совершенно
одинакова. Никаких особых условий или мобилизации каких-то
дополнительных контекстуальных сигналов омонимы не
требуют. Таким образом, с контекстологической точки зрения
различия между полисемией и лексической омонимией не
существует.
Исключение избыточных элементов обычно не представляет
трудностей, если контекстуальная пассивность этих элементов
отчетливо противопоставляется контекстуальной активности
указательных элементов. Нетрудно отсечь и такой избыточный
указатель, который связан с семантически реализуемым словом
более отдаленной синтаксической связью, чем другой указатель.
При двух или более равноправных, т. е. синтаксически
непосредственно связанных с семантически реализуемым словом,
указателях можно говорить о наличии параллельных контекстуальных
указаний. Ср.:
.. .William's light touch and natural flow of emotions suited
the a f t e r - w a r temper and taste (C. Dane, B. S., 1, 53).
Лексический контекст в некоторых случаях может
осложняться морфологическими показателями. Тогда указательный
минимум приобретает комбинированный лексико-граммати-
ческий характер.
Возьмем, например, в качестве семантически реализуемого
слова существительное body в значении 'группа, комплекс'.
Если указательным минимумом для него служит субстантивное
предложное определение, форма числа этого последнего не
безразлична для осуществления его указательной функции. Чаще
всего предложное определение должно быть оформлено
множественным числом. Например: a small body of specialists; any
40
other body of ideas; a body of chosen men and women; the body of
harvesters.
Но это правило верно лишь при условии, что предложное
определение не выражено именем собирательным, форма
единственного числа в котором не нарушает контекстуальной силы
самой семантики ключевого слова. Ср.:
The whole body öf nobility; the body of the jury.
Анализ форм лексического указательного минимума имеет
большое значение для изучения функционирования слова в
речи.
Насколько можно судить по имеющемуся в нашем
распоряжении, материалу, формы эти обусловливаются целым рядом
факторов: лексико-грамматическим типом семантически
реализуемого слова, особенностями его смысловой структуры, а также
смысловой структуры ключевого слова, характером
синтаксического построения включающего предложения и т. п. Однако от
дальнейшей детализации проблемы лексического контекста
здесь следует воздержаться. Она привела бы к смещению центра
тяжести в нашем рассуждении и превратила бы характеристику
переменного контекста в самоцель предлагаемого исследования,
тогда как здесь речь должна идти лишь об общих линиях или
общих принципах изучения контекстуальных связей слов. По
этой же причине мы опускаем контекстологический анализ
реализации ситуативных фигуральных значений, хотя и он
представляет значительный интерес и мог бы привести к
установлению определенных закономерностей. ' '
Заметим, что все приведенные случаи представляют собой
переменный контекст, поскольку указательный минимум в нем
выступает в различных лексических и конструктивных формах.
Как было сказано выше, переменный контекст может быть
не только лексическим, но и синтаксическим.
Указательный минимум в синтаксическом контексте может
выступать в форме: а) синтаксической функции ключевого
слова или словосочетания по отношению к семантически
реализуемому слову; б) синтаксической функции самого семантически
реализуемого слова в предложении.
Вкратце рассмотрим оба эти вида синтаксического
контекста.
Случай первого типа находим, например, в сочетании глагола
to make со сложным дополнением, где этот глагол, как известно,
приобретает лексическое значение 'заставлять, вынуждать',
сохраняя свое грамматическое значение переходности. Ср.:
I could not make him understand a word I said
(E. Waugh., D. F., 17); He could... never mark when a sunbeam
kissed the hilltops, making them smile clear in green light...
(Ch. Bronte, Sh., 17); He made the rabbi fs ears lie back
(G. Eliot, M. F., 50).
41
Лексические вариации обоих членов сложного дополнения,
так же как и подлежащего к глаголу make, практически
бесконечны. Вот поэтому данный случай, действительно, можно
признать образцом действия синтаксического контекста в его
наиболее чистом виде.
Аналогичные случаи воздействия сложного дополнения на
лексическое значение переходного глагола находим с глаголами
to consider (с простым беспредложным дополнением он значит
'учитывать', 'обдумывать', а со сложным — 'считать, расцени-
•вать', to think (с простым дополнением 'думать', со сложным —
'полагать, считать, принимать за...'), to judge ('судить' и
'считать') и др.21
Значительно чаще, однако, конструктивный указательный
минимум не является чисто синтаксическим, а осложняется
некоторыми необходимыми добавочными контекстуальными
условиями, которые могут быть морфологическими и лексическими.
Обратимся сначала к морфологическим добавочным
условиям.
Например, чтобы в глаголе to beg реализовалось
лексическое значение 'просить разрешения', этот глагол требует
прямого дополнения обязательно в форме любого в семантическом
-отношении простого инфинитива глагола. Например:
I beg to offer the tribute of my thanks (Ch. Dickens, L. D.,
495); Papa, I beg.to object most strongly... (ibid., 499); Madam,
I beg to acknowledge the receipt of your letter... (W.
Collins. W. W., I, 144); I beg to remain, Madam, your faithful
.servant (ibid., 292).
Здесь самый факт наличия прямого дополнения,
достаточный для того, чтобы элиминировать любое непереходное
значение глагола ('побираться', 'стоять на задних лапках'),
совершенно недостаточен для реализации значения 'просить
разрешения', которое требует определенной морфологической формы
прямого дополнения.
При существительном в этой же функции глагол имеет
значение 'просить, выпрашивать' (ср.: to beg bread, to beg one's
love и т. п.).
Интересно, что при наличии двух дополнений инфинитив
утрачивает свою особую указательную специфику и глагол to
beg реализует значение 'просить':