Людвиг изобразил, кажется, самое жалобное лицо, на какое был способен: бровки домиком, печальный взгляд, скорбно поджатые губы – ну прямо как ребенок, выпрашивающий игрушку у родителей.
В детстве наверняка срабатывало.
А сейчас… Ксюха постаралась отвлечься от эмоций и оставить в голове только факты.
– То есть ты преступник. И не просто какой-то вор и мошенник, а настоящий злодей, совершивший нечто такое, что даже друзья отвернулись. И тебя наверняка ищут.
– Уже не ищут. Конечно, если случайно на улице встретят, то очень обрадуются и немедленно схватят. И в местах, где я часто бывал, наверняка следящих заклинаний понатыкали. Но целенаправленно не ищут. Доказать не могу, поверь на слово.
– Предлагаешь поверить на слово преступнику? Человеку, о котором я не знаю вообще ничего, кроме того, что он сам рассказал?
Людвиг со вздохом развел руками. Видимо, это означало «да».
– У меня есть сбережения, – добавил он. – Счет в банке заблокировали, но наличка и драгоценности остались. Припрятал в свое время на черный день, как знал, что пригодится. Одна проблема: сам их забрать не могу, меня засекут. Нужно, чтобы сходил кто-то посторонний, а в идеале – вообще не несущий в себе никакой магии.
«Значит, во мне магии нет», – отстраненно подумала Ксюха. Не то чтобы она всерьез надеялась…
Ладно, надеялась.
Надеялась с того самого момента, когда за доли секунды переместилась с набережной неизвестно куда и убедилась, что это не глюки. Надеялась украдкой, тайком, запрещая себе думать об этом и уж тем более заострять на этом внимание. Надеялась, что в один прекрасный момент Людвиг скажет: «А теперь я научу тебя парочке заклинаний». Или: «В тебе сокрыты огромные силы». Или: «Твое появление было предсказано сто лет назад».
– Совсем никакой магии? – на всякий случай уточнила она.
– Ну да. Почти все заклинания и магические вещи оставляют след, по которому человека можно вычислить. А этого нам не надо. К счастью, ты совершенно чистая, а след от перемещения в Дом развеется за пару дней. Да если и не развеется, никто не обратит внимания, он слабо фонит. С тем же успехом ты могла бы залезть в какой-нибудь подвал с привидениями. Или случайно наступить на хвост оборотню. Или в церковь сходить.
– Разве в церкви есть магия?
– Смотря в какой. Иногда бывает. Но оборотни встречаются чаще.
– Даже спрашивать не буду, сколько у нас в городе оборотней.
– Не спрашивай, все равно точно не знаю, не считал. Но не очень много: пара кланов степных волков, несколько лис, ну и так еще кое-кто по мелочи.
– А кто еще существует? Ну, кроме оборотней и привидений?
– Да почти никого, в основном вокруг обычные люди. Можешь вообще для простоты считать, что существуют только люди. Оборотни – люди с врожденным талантом к анимализму, привидения – мертвые люди.
– Вампиры?..
– М-м… Свихнувшиеся люди с анемией и аллергией на солнечный свет? – Судя по всему, это была шутка, но в каждой шутке…
– А Дом кто?
– А Дом – боггарт.
– Как в «Поттере»?
Людвиг рассеянно поморгал в ответ, потер нос и смущенно признался:
– А я его не читал. Как они там хоть выглядели-то?
– Как угодно. Они превращались в то, чего человек больше всего боится, но исчезали, если над ними посмеяться.
– Этот не исчезнет, даже если ты сюда команду КВН притащишь, – хмыкнул Людвиг. – Зато с ним можно договориться. Хотя любые соглашения с нечистью – штука крайне опасная, даже не пытайся повторять. И взгляд такой невинный не делай, я серьезно говорю. Не пытайся. Никогда. И… нет, такой взгляд тоже не делай, я все равно тебе не расскажу, в чем суть нашего договора.
– Не больно-то и хотелось. – Ксюха демонстративно зажмурилась, чтобы не выдать взглядом еще какую-нибудь мысль. – То есть Дом – нечисть?
– Злой дух. Посмертная сущность, если точнее.