Но удивительное дело, сам по себе термин сыграл и отрицательную роль. Сложилось так, что гипнозом начали называть не только внушенный сон, а и другие внушения, которые ничего общего со сном не имеют. В результате этого гипноз слился с внушением вообще, хотя является только одним из множества его проявлений.
Мы уже знаем, что внушать можно и в бодрствовании, между тем внушение больше исследуется в рамках гипноза. Если до Брэда научная история внушения была связана с врачеванием, то теперь она была уже связана и с гипнозом. Это тем более удивительно, что сам Брэд проявлял интерес к внушению в бодрствования. Он не был тверд в мысли, что гипноз тоже результат внушения, потому в происхождении этого явления определенное место отводил «животному магнетизму». Над Брэдом довлел авторитет Месмера.
Пройдет почти 75 лет после введения термина «гипноз», и знаменитый И. Бернгейм скажет: «Сон не является необходимостью, чтобы создать феномены внушаемости. Можно было бы обнаружить эти феномены наяву, не проходя через необязательный посредник — провоцированный сон, и тогда не появилось бы слово "гипнотизм".
Во второй половине XIX века центром изучения внушения становится Франция. В небольшом университетском городке Нанси, близ Парижа, сельский врач Амвросий Август Льебо применял прямое словесное внушение для лечения больных. Он привлекал феномен подражания. Прежде чем подвергнуть пациента лечебному усыплению, Льебо усыплял его в присутствии других лиц. Врач вводит в обиход само понятие «внушение». В 1866 году Льебо выпускает книжку «Сон и подобные ему состояния, рассматриваемые прежде всего с точки зрения влияния разума на тело». Отметим, что тема «Влияние разума на тело», за которую взялся сельский врач, необъятна. Она далеко еще не исчерпана и в наше время.
Льебо разделяет взгляды Брэда о гипнозе как о разновидности сна. Но он добавил к этому, что гипноз — сон внушенный. Это значит, что физические факторы (фиксация взгляда, пассы и т. п.) оказывают гипнотическое действие лишь постольку, поскольку несут идею сна. И все же Льебо не был до конца последователен. Наряду с внушением он допускал существование животного магнетизма.
В 1883 году он изложил свои взгляды в книге «Очерк о зоомагнетизме», а затем пошел дальше по ложному пути — начал врачевать «магнетической водой».
Профессор из университета Нанси, заведующий кафедрой терапии И. Бернгейм, стремясь прояснить для Льебо истину, предлагает сравнить эффект так называемой магнетической воды с водой обычной, преподносимой под видом магнетической. Результаты оказались идентичными. Значит, все дело во внушении. В 1887 году Льебо отрекся от веры в магнетический флюид. Но какова ирония судьбы! Уже после этого, в 1890 году, в 77-летнем возрасте он избирается почетным председателем Общества восточных районов Франции по изучению психики, объединившего флюидистов.
Наиболее последовательным среди нансийцев оказался Бернгейм, он был твердо убежден в том, что все проявления гипноза сводятся к внушению. Его признают главой нансийской школы.
Так усилиями Бернгейма «столько раз проклятая наука о внушении», по выражению Льебо, получает права гражданства.
Одновременно в Париже в стенах Сальпетриерской психиатрической больницы формируется другая научная школа, названная сальпетриерской. Ее возглавил метр неврологии того времени, член Французской медицинской академии и Парижской Академии наук Жан Мартен Шарко.
В изучении внушения и гипноза нансийская и сальпетриерская школы пошли разными путями. Первоначальные расхождения чисто методического характера впоследствии переросли в гораздо более серьезные. Бернгейм проводил исследования со значительным количеством здоровых людей, Шарко — с двенадцатью больными истерией, которые одновременно находились на лечении в больнице. Бернгейм достигал гипнотического состояния прямым словесным внушением (подобно Пюисегуру и Фариа), Шарко пользовался опосредованным внушением, воздействуя на органы чувств физическими факторами: друммонов огонь, удары литавр или тамтама, вибрация камертона, тепло, пассы и т. п.
Все это привело к разному пониманию представителями школ сущности гипноза. Бернгейм главную роль отводил внушению, гипнотическое действие физических факторов либо вовсе отрицалось, либо они все принимались им как вспомогательные. Девизом нансийцев стала крылатая в то время фраза: «Гипноза нет, есть только внушение».
Шарко впервые в широком масштабе применил гипноз как метод лечения истерии. На передний план он выдвигал физические воздействия, внушению он отводил второстепенную роль. Для такого категорического вывода у него не было достаточных оснований. Находясь совместно в клинике, больные, естественно, общались между собой и влияли друг из друга. Этого, как мы знаем сегодня, вполне достаточно для взаимного внушения, особенно у больных истерией, отличающихся обостренной внушаемостью и склонностью к подражанию. Конечно, и сильные физические раздражители могли вызвать гипноз как защитную реакцию.