А. Бомбар, пересекая в одиночку Атлантический океан, нуждался в человеке, с которым можно было бы поговорить. Он был ему необходим. Бомбар нашел выход в персонификации (очеловечивании) куклы. «Маленькая куколка, которую подарили мне друзья… — писал он, — превратилась для меня почти в живое существо. Я смотрю на нее и уже заговариваю с ней. Сначала односложно, а потом во весь голос, рассказываю ей обо всем, что собираюсь делать. Ответа я не жду, пока еще это монолог. Отвечать она начнет позднее».
В этом случае самовнушение направлено на обретение психологической компенсации. Одинокие религиозные люди удовлетворяют потребность в общении, обращаясь с молитвой к богу. Это не значит, что они не общаются с другими людьми, но бог для них, — высшее существо, перед которым они не лгут, не кривят душой, а вполне откровенны.
Человек нуждается в разумном сочетании общения и одиночества. Соотношения между тем и другим индивидуальны.
Изучение истории религии показывает, что религиозные обряды, особенно с большим числом участников, обладают немалым внушающим воздействием на верующего человека, особенно глубоко влияющим на детей. Воспроизводящаяся сегодня религиозность в немалой степени обязана непроизвольному внушению.
Нам уже известна необычайно высокая внушаемость детей. Так вот, для детей взрослые, и прежде всего родители, всегда кажутся умными, авторитетными. Ребенок доверяет взрослым. Поэтому внушающее действие на них старших, особенно родителей, очень велико. Если внушаются, даже непроизвольно, религиозные ориентиры, они закрепляются надолго. Люди склоняются в религиозную веру легче и чаще в детском возрасте. Подавляющее большинство молодых верующих сегодня — не обращенные в религиозную веру неверующие, а воспитанники религиозных семей, в повседневной жизни которых огромную роль играют непроизвольное и целенаправленное внушение, подражание и конформность.
Высокая эмоциональность детей обусловливает их невероятно большую внушаемость. Имея в виду детскую эмоциональность, В. М. Бехтерев писал: «Наше воспитание вообще основывается в значительной мере на внушении и вызывании подражания как неизбежных способов воздействия родителей и вообще старших лиц на детей и подростков».
Наряду с опорой на подражание в детском воспитании активно используется вербальное воздействие воспитателя. Оно помимо информационного имеет немалое внушающее воздействие. Этот эффект слова, обращенного к ребенку, во многом определяет качества будущей личности. Например, одна из моих пациенток, женщина 32 лет, боялась темноты, не решалась оставаться одна в квартире. И все потому, что в детстве бабушка ежедневно пугала со домовыми, которые в темноте якобы подбирают непослушных детей.
Подражательные и суггестивные механизмы в полной мере используются (пусть даже и неосознанно) в религиозном воспитании детей в семьях фанатичных и убежденных верующих. Например, в старообрядческих семьях и сегодня ребят приучают к культовым действиям, внушают «страх божий» с первых дней сознательной жизни. Как только младенец начинает совершать первые движения, рукой матери его пальчики складываются в двуперстие для выполнения древнего крестного знамения. Ребенок чуть подрос, а его уже «ставят» перед иконами и выполняют его ручонкой крестное знамение. Как только он начинает произносить «мама», его учат словам «бог», «душа», «грех», «ад» и т. п.
Изо дня в день ему внушают, что он грешник, что денно и нощно должен молиться, чтобы избежать «вечного кипения в смоле на том свете». Когда ребенок начинает осмысливать окружающий мир, задает бесконечные «почему?», ему рассказывают религиозные мифы, сказания о страданиях за веру, втолковывают, что «можно» и что «нельзя» с точки зрения религии. То же самое с учетом конфессиональной специфики наблюдается и в других религиозных семьях.
Особая податливость детей к внушению обусловлена тем, что ребенок еще не готов к осмыслению своего поведения. Он может ориентироваться в сложном социальном мире, лишь подражая взрослым, и прежде всего родителям. Если образом жизни старших диктуется приверженность религиозному культу, то подсознательно воспринимаемые ребенком образцы богоугодного поведения становятся привычными, естественными, сами собой разумеющимися, автоматическими, неосознанными регуляторами поступков. Поэтому очень важно, кто и во имя чего использует внушение: во имя высоких, истинно гуманистических целей или во имя групповых или индивидуально-эгоистических интересов.