Люди, возвращенные к жизни после клинической смерти, рассказывают о своих видениях, как якобы «душа отделилась от тела, а потом на глазах у них возникло какое-то доброе существо» (верящие в потустороннюю жизнь в этом существе видят бога).
В нашумевшей книге «Жизнь после жизни» американец Р. Моуди сообщает, что его пациенты, возвратившись к жизни, оказались способными описать приключившееся с ними после остановки сердца. Моуди ставит вопрос: не означает ли это, что душа, отделившись от тела, по-прежнему мыслит, чувствует, воспринимает?
Однако хаотическая деятельность умирающего мозга не может быть свидетельством реальности загробной жизни. Страдающий от асфиксии (недостатка кислорода) мозг продуцирует самые невероятные, буйные фантастические картины, иллюзии и галлюцинации, видения постепенно сворачивающиеся и затухающие. Потому умирающему что-то мерещится. Важно понять, как ставятся вопросы. Они могут быть поставлены так, что содержат в себе ответ, необходимый вопрошаемому.
Слабые духом склоняются к религии в критической ситуации, из которой сами не находят выхода. Это может быть трудноизлечимая болезнь, утрата близких, неразделенная любовь, переживание несправедливости, внезапное крушение надежд, устремлений или другие обстоятельства, перед которыми человек остается незащищенным. В религии порою ищут смысл жизни, если дисгармония условий существования препятствует осуществлению идеалов личности.
Определенную часть верующих составляют лица малоинициативные, неуверенные в себе, мнительные, склонные к самокопанию.
Они нуждаются в защитниках, покровителях, наставниках. В лоне религии люди подобного склада чувствуют себя уютно. И. П. Павлов относил таких людей к слабому типу.
Анализируя причины воспроизводства религиозности, убеждаешься в глубине мысли, высказанной К. Марксом: «Религия есть самосознание и самочувствование человека, который или еще не обрел себя, или уже снова себя потерял». Отчаявшийся человек в религии находит утешение, на какое-то время восстанавливает душевное равновесие. Но благополучие это эфемерно, оно не решает возникших проблем, не выводит его из объективных и субъективных трудностей, ослабляет волю, обрекает на пассивность.
Однако среди чувств, подпитывающих религиозность, находятся и те, которые положительно эмоционально окрашены. В религиозной среде и вере верующий может обретать чувства надежды, ожидания, просветления, удовлетворения, в ходе культовых действ он может испытывать ощущение разрядки, облегчения. Иными словами, любые сильные чувства, имеющие сверхъестественную окраску, могут питать индивидуальную религиозность в условиях дисгармонизации бытия.
Наряду с фантазией сильные, устойчивые чувства составляют предпосылку успешного действия внушения. Одним из средств, располагающих к внушению, является культовое искусство. Его эмоционально-психологическое воздействие огромно. Оно потрясает воображение, касается самых сокровенных человеческих желаний и порывов, прокладывает кратчайший путь от человека к человеку, своим эмоциональным воздействием располагает к внушению, грезам, отречению от земного.
В силу этого стараниями многих поколений церковников творениям искусства широко распахнуты врата всех храмов. Нагляднообразное представление религиозных сюжетов направляет настроения и помыслы людей к возвышенной неземной жизни. Изобразительными средствами усиливается и коррегируется религиозность прихожанина.
Различные религии по-разному подходили к использованию искусства в своем культе. Иудаизм и ислам не приемлют изображения божества, дескать, нельзя передать духовную, возвышенную сущность бога земными средствами, запрещают изображать человека как особое творение бога. Обе религии разрешили переступить порог религиозного храма лишь орнаменталистике, пению, музыке, ювелирному и каллиграфическому искусствам.
Раннее христианство тоже противилось искусству, избегало почитания икон, усматривало в этом языческое идолопоклонство.
Борьба иконоборцев (противников икон) с иконопочитателями (защитниками икон) достигла наивысшего накала в VIII–IX вв. в Византии. Победу одержали иконопочитатели. Они стояли за использование творений искусства для подогревания религиозных чувств. Настенная роспись призвана была донести божественные «истины» до безграмотной паствы. Икону рассматривали как окно в «миргорний».