Для суеверного человека магические действия имеют значение средства регуляции своего психоэмоционального состояния. Постучал по дереву — и достиг душевного равновесия. Ничего здесь сверхъестественного нет, срабатывает механизм самовнушения.
Существуют магии и других назначений: лечебная, промысловая (ритуальные действия для поимки зверя), аграрная (колдовские влияния на урожаи), любовная («привораживание» или «присушивание» избранника, избранницы) и т. д.
В связи с любовной магией вспомним новеллу Проспера Мериме «Кармен». Цыганка Кармен просила солдата, препровождавшего ее в тюрьму:
— Дайте мне убежать… я вам дам кусочек бар мачи, и вас будут любить все женщины.
Бар мача — магнитная руда. По поверью испанских цыган, она «присушивает» (вызывает ответную любовь), если полюбившемуся человеку дать выпить стакан белого вина, в которое натерта щепотка руды.
Специалистами магических обрядов издревле были ведуны, знахари, гадатели, колдуны, шаманы. На более поздних ступенях исторического развития они оттесняются жрецами, священниками, муллами, раввинами и подвергаются жестоким гонениям. Священнослужители тоже прибегали к магическим действиям при молебнах о дожде и урожае, закладке дома и т. п. Многие христианские таинства и сегодня содержат в себе элементы магии. Магической силой, в представлении приверженцев хасидизма — течения в иудаизме, наделялись цадики (святые, праведники), в частности живший на Подолии И. Бешт. Способными к магическим действиям объявляются на уровне слухов и современные знахари, широко использующие внушение.
Вера в силу магических действий на какое-то время успокаивает, снимает напряжение, присущее тревожному ожиданию действительной или мнимой беды. Но подобное утешение иллюзорно, оно уводит от разумного решения проблем, без которых не обходится ни одна жизнь. Временное душевное равновесие достигается, как нам уже известно, внушением, а не изменением тревожащей ситуации.
Суеверия, предрассудки необычайно устойчивы. От них трудно освободиться, так как связаны они не с рассудком, а с внушением. Психофизиологический механизм этого феномена отличается инертностью.
В средневековой Европе суеверия были поводом для массовых психических эпидемий демономании. Бытовало поверив, что все недуги, поражающие человека, причиняются вселившимся в него демоном (дьяволом). Мнимый демон изгонялся экзорцистами — специально назначенными для этого священнослужителями. Проводимые ими при больших стечениях народа обряды сопровождались массовыми истероидными состояниями, экзальтацией собравшихся.
В периоды социальных катаклизмов, военной или эпидемиологической опасности в средневековой Европе вспыхивали неконтролируемые действия толпы, приводившие огромные массы людей в состояние повышенной возбудимости и экзальтированности.
Их зачинателями обычно были больные истерией. Затем срабатывал механизм подражания.
В условиях всеобщего религиозного воодушевления, которым была отмечена Европа, в экзальтированные действия вовлекались огромные массы людей.
В истории средневековья известны случаи, когда некоторые религиозные центры, за которыми суеверная молва закрепляла славу исцеляющих мест, привлекали к себе толпы больных и здоровых людей, среди которых вспыхивали психические эпидемии.
Суеверные представления, усиленные суггестивными влияниями, становились основой для вспышек массовых безумий, передававшихся от больных к здоровым.
Пример подобного явления связан с часовней св. Витта в Цаберне (Эльзас), куда в XI–XV веках стекались больные хореей, страдавшие судорогами, напоминавшими движения танца. Суеверная молва, обладавшая огромной силой внушения, срывала с мест людей, жаждавших исцеления от своих недугов.
Тысячи людей бросали работу, оставляли домашние дела, чтобы с песнопениями, криками и возгласами собираться у церквей, на улицах и площадях. Здесь под действием механизма психического заражения, подогреваемого экзальтированными призывами-внушениями клириков, вспыхивали буйства, охватывавшие толпу, в результате чего даже у людей, считавших до того себя здоровыми, начинались судороги, конвульсии, подергивания, бессвязные выкрики. Вследствие раздувавшегося внушением и подражанием пожара психических эпидемий, похожих чем-то на неистовый танец, их назвали из-за этого «пляской святого Витта».
Так, на улицах, площадях и в церквах Аахена в 1374 году мужчины и женщины плясали в диком исступлении. Спустя месяц неистовым, безумным пляскам предались жители Кельна и Меца.