Кроме того, русская литература не очень заботится о народной пользе, она бедна, однообразна, малодоступна для большинства и всегда потворствует господствующим вкусам и моде времени, чем ещё больше разжигает страсти и укореняет каждого в его пороках, страстях и в его фальшивых взглядах. У нас не публика следит за литературой, не литература ведёт публику по пути прогресса, но литература старается лишь поддакивать публике и угодить её вкусам и желаниям. При этих условиях, если кому-нибудь и удастся отрезвиться, - он оказывается совершенно беспомощным и положительно не знает, каким образом оправиться, где почерпнуть данные, могущие сколько-нибудь направить его новый взгляд, соответствующий тому настроению, которое приобретено им, как следствие разбитой жизни и полного разлада внутренних чувств с привычками ума; и умирают они, как выражается профессор М.П. Погодин, в мучениях телесных и нравственных.
В России между профессорами университетов и академий атеисты встречаются реже, чем между учителями школ и гимназий, и гораздо больший процент их найдётся между самими обучающимися. Наибольшее число закоренелых атеистов бесспорно находится между людьми, не имевшими достаточно умственных сил окончить университет или другие высшие учебные заведения.
Было бы совершенно понятно, если бы люди одной какой-нибудь школы или какой-нибудь одной отрасли знания делались повально атеистами; тогда, конечно, можно было бы сказать, что учение этой отрасли знания ведёт к атеизму; например, если можно было бы усмотреть, что люди, изучившие естественные науки или медицину, или вообще те научные предметы, которые занимаются строением человека и животных, или их происхождением, или те, которые указывали хотя бы косвенно на то, что такое жизнь, в чём заключается сущность её и причины возникновения материального мира, - делались бы все повально атеистами; но этого мы решительно не видим; например, между студентами-медиками и естественниками столько же атеистов, сколько между студентами-филологами, юристами и математиками, наука которых решительно не имеет соприкосновения ни с чем, что могло хотя бы косвенно им доказывать и опровергать существование Бога. Наука их не имеет ничего общего ни с религией, ни с чем-либо духовным и, казалось бы, не могла никаким образом влиять на их религиозные убеждения, а в действительности она оставляет за собой безверие.
Совершенно то же мы увидим, хотя, может быть, и в меньшей степени, между техниками и инженерами.
Наконец, атеизм можем мы встретить между коммерсантами, биржевыми деятелями, торговцами, чиновниками, разночинцами разного рода, и положительно надо удивляться: из каких таких особенных познаний могли они почерпнуть своё безверие? Знания их вообще небольшие, то, что они знают, - знают поверхностно, неосновательно, отрывочно и без всякой последовательности; вопросами веры также они никогда не занимались, а при каждом удобном случае с величайшею готовностью высказывают крайние мнения самой авторитетной оппозиции.
Факт давно доказанный, что представители истинных высоких знаний во всех странах мира, адепты чистого идеального человеческого разума, которых Иммануил Кант в своих философиях так справедливо противопоставляет практическому разуму, люди, увенчавшие себя пальмами первенства мировых открытий в научном мире и действительно способствовавшие общему прогрессу науки, - были все людьми, глубоко верующими в Бога и в загробную жизнь. Ньютон никогда не позволял себе произносить имя Бога, не сняв предварительно шапки, и чем выше было понимание природы, тем и глубже была вера каждого учёного, ибо перед ним всё шире и глубже открывалась необъятная и беспредельная премудрость Божья, перед которою приходилось только преклоняться и смиряться.
Доказательство тому мы увидим ниже.
ГЛАВА II.
Мировоззрение учёных.
Истинные учёные относились всегда очень осторожно ко всякого рода отрицаниям, а тем более - к отрицанию Бога. Они всегда понимали, что прямая обязанность и назначение науки заключается в том, чтобы искать и доискиваться объяснений именно всего непонятного для неё. Все факты и явления, как ни казались бы на первый взгляд загадочными и чудесными, не могут быть отвергнуты наукой; было бы совершеннейшим отступлением от самого коренного назначения науки отрицать неразъяснённый факт, или отвергать непонятное явление, ибо, в конце концов, рано или поздно, все они должны получить своё научное разъяснение, становясь таким образом совершенно ясными данностями науки.
Лейбниц прямо предостерегает каждого от ошибок отрицания. Он говорит: «Я всегда находил, что большая часть учений оказывалась справедлива в том, что они утверждали, и почти всегда ошибалась в том, что они отрицали», т.е. в том, что они признавали нелепым. В этих простых словах ясно проглядывает то всеобъемлющее глубокомыслие, вследствие которого Лейбниц отделяет великих мыслителей и людей, действительно преданных науке, от дилетантов и полуобразованной толпы. Обыкновенно принято судить обратно: умными людьми называть тех, которым нравится отрицание, которые во всём сумеют найти смешную сторону, которые всё бранят, ничего не одобряют, а только отрицают. Эти личности вполне упускают из вида, что каждое утверждение, может быть, не совсем точное или даже совершенно ошибочное, - есть всё-таки продукт мысли или исследования, имеющие всё-таки какое-нибудь основание, тогда как простое отрицание, без серьёзного и основательного опровержения, является всегда продуктом незнания и непонимания.
Истинная наука никогда не высказывалась в смысле отрицания Бога; такого примера никто нам указать не может, ибо его никогда не было. Напротив, чем глубже знания человека, тем определённее его понятия о познании Божества; в этом смысле высказывались, по крайней мере, многие учёные, и даже Ньютон сказал: «Чем дальше человек проникает тайны природы, тем яснее перед ним открывается Единство Предвечного Плана».
Если бы истинное глубокое изучение науки доводило до отрицания Бога, то все высшие и лучшие представители науки, или, все, так сказать, столпы человеческих знаний были бы вместе с тем и самыми рьяными атеистами; но этого нет, - они оказываются глубоко верующими людьми, все признавая истинного Бога Творцом Вселенной и Руководителем всего сущего:
Для большей наглядности приведём их подлинные выражения:
1) Анаксагор первый в философии высказал противоположность между чувственно-ощущаемой материей и разумным Духом. Он учил, что из покойного, хаотического состояния, в котором находились сначала омиомерии (однородные частицы вроде атомов), они перешли к движению не вследствие необходимости, как учил Эмпедокл, а по воле Управляющего миром, Духа, находящегося вне мира. (Истор. Философии Бауэра).
2) Сократ заключил свою знаменитую речь, произнесённую им после объявления ему смертного приговора, следующими словами: «Теперь нам пора расстаться, мне - чтобы умереть, вам -чтобы жить; но кого из нас ожидает лучшая доля, - это неизвестно никому, кроме Бога». (Апология Сократа).
3) Платон доказывал, что понятие о существовании Бога присуще каждому человеку и что оно волнует и увлекает наши души сознанием нашего сродства с Ним. «Бог, - говорит он, - есть Единое Существо, обнимающее все другие и заключающее в себе причину всего, что существует на небе и на земле. Бог есть высшая идея». С какой бы точки зрения мы ни взглянули на космогонию
Платона, примем ли мы, что Бог создал Идею или что Он только преобразовал бесформенную материю по образцу идей, - в обоих случаях, по учению Платона, Бог есть высшая Идея всякого бытия, Он есть Великий Разум, Источник всякого разума, Солнце, светом Которого озарён мир. Бог есть совершенство, Он всегда одинаков, Ему чужда зависть, и Он всегда желает только хорошего. Познать Бога в совершенстве невозможно для смертных, можно иметь только приблизительное понятие о Нём, или о том, с чем Он представляет сродство. Он должен быть добрым, потому, что доволен Собою, равным образом и мир должен быть прекрасен, потому что создан Им. Но почему Бог создал мир? Потому что Бог чужд зависти и желает, чтобы всё как можно более походило на Него; ввиду этого Он убедил Необходимость сделаться постоянной и гармоничной и дать преобразовать себя по совершенному образцу. «Убедил» - это выражение Платона. Согласно его воззрению, существуют два вечных принципа: Разум и Необходимость, из смешения которых произошёл мир, но Разум убедил Необходимость дать себя преобразовать по совершенному образцу. Приводя в порядок хаос, Бог обратил его в Красоту. (Льюис, т.I, стр. 215).