Одни из главных положений его этики суть следующие: «Есть одна только бесконечная субстанция, - она есть Бог. Всё, что существует, существует в Боге; вне Его ничего нельзя себе представить. Он есть всемирное существо, по отношению к Которому все предметы суть проявления Его. Он есть единственная субстанция; всё же другое есть модус; без субстанции, однако, модус не может существовать. Бог, как соединение атрибутов бесконечной субстанции, есть natura naturans, а как проявление, как ряд модусов, под которыми являются Его атрибуты, Он есть natura naturata. Он - причина всего, причина постоянная (имманентная), а не преходящая. Он имеет два бесконечных атрибута - Протяжение и Мысль. Протяжение есть видимая мысль, а Мысль есть невидимое протяжение; это объективная и субъективная стороны, тождество которых есть Бог. Всякий предмет есть модус Божественного атрибута мысли. Декарт считал субстанциями протяжение и мысль, но что это несправедливо, ясно из того, что и то и другое мыслятся не per se, но per aliud. Если нечто протяжённо, то оно есть не само протяжение, но что-то предшествующее ему, оно есть субстанция. Субстанция не создаваема, но она сама творит в силу внутренней сущности своей. Существующих предметов может быть много, но Существование только одно; точно также и форм много, но субстанция только одна. Бог есть “Idea immanens” - Единое и Всё». (Истор. Филос. Льюиса, стр. 115, 116).
10) Ньютон в своей «Optics» говорит так: «Первоначальное устройство таких чрезвычайно искусных частей животных, как глаза, уши, мозг, мускулы, сердце и проч., также инстинкт зверей и насекомых, - всё это не может быть произведением чего-нибудь другого, кроме мудрости и искусства могущественного, вечно живого Деятеля, который, будучи во всех местах, может двигать телами, заключёнными в его безграничном и однообразном чувствилище, и таким образом образовать и преобразовать части мира гораздо легче, чем мы можем двигать по нашей воле частями нашего тела. Мы не смотрим однако же на мир, как на тело Бога, и на части мира - как на части Бога. Бог есть однообразное существо, лишённое органов, членов или частей, и они суть Его создания, подчинённые Ему и служащие Его Воле.
Органы чувств не служат для того, чтобы ощущать образы вещей, а только для того чтобы доводить эти образы до чувствилища, Бог же не имеет нужды в таких органах, так как Он повсюду присущ самым вещам». (Мир как Целое, Страхова).
11) Лейбниц считал правильное понятие о Боге неизбежным и необходимым; ибо если бы не было в Боге, Творце мира, достаточной причины для существования последнего и при том, если бы в нас не было достаточно условий и определённых способов для ведения всего существующего, то можно бы было с полною справедливостью спросить, почему «ничто» не лучше, чем «нечто»?
«Бог, служащий основанием всего бытия, существующий единственно по своей внутренней необходимости, должен естественно соединять в Себе всю реальность, все совершенства; Он есть безграничное существо, чужд всякого отрицания, абсолютная интеллигенция; потому и может быть только один Бог, Его Одного совершенно достаточно». (Истор. Филос. Бауэра).
12) Гейлинкс Арнольд: «Если моё тело двигается соответственно моему желанию, то основание этого движения не лежит во мне, не в моей воле, но единственно по воле Бога движение моё это происходить в тот момент, когда я захочу.
Мы заблуждаемся, воображая, что мы в состоянии сделать сами что-либо в этом мире, мы только невольные наблюдатели зрелищ, даваемых Богом». (Истор. Фил. Бауэра).
13) Локк доказывает существование Бога тем, «что мир должен же иметь Творца, так как из «ничего» ничего не может сделаться, всё должно иметь свою причину. Многие естественно-исторические знаменитости XVII века выражались в этом направлении». (Истор. Фил. Бауэра).
14) Кант: «Мы постулируем бытие Бога, как основание нравственного образца действий». (Ланге, т.I, стр. 272).
«Две вещи, - говорит он в заключении своего сочинения (Kr. der. pract. Vern., 194), - наполняют меня всё новым и возрастающим изумлением и страхом, чем чаще и продолжительнее я о них размышляю. Это - звёздное небо надо мной и нравственный закон во мне. И то, и другое я отнюдь не должен мыслить скрытым от себя в каком-то сумраке или лежащим в бесконечности за моим горизонтом; и то, и другое я действительно вижу перед собою и моё существование непосредственно связано с их бытием. Звёздный мир начинается с того самого места, которое я занимаю во внешнем чувственном мире, и расширяет мою связь с окружающим в необозримые протяжения миров над мирами и систем за системами... Нравственный закон имеет начало в моём невидимом «я», в моей личности и делает меня членом другого мира, истиннобесконечного, но доступного только разумному познанию. И в этом новом мире я нахожу себя уже не случайным звеном, но в необходимом и общем соединении (с другими, подобными мне, существами). Взгляд на звёздное небо с его бесконечными мирами уничтожает всё моё значение, как физического существа, он напоминает мне, что я должен буду отдать моё тело нашей планете (которая сама составляет только точку в бесконечном мире), моё тело, в котором малая часть вещества, на короткое время и непостижимым образом получила жизненную силу. Но взгляд на присущий моей личности нравственный закон вновь и бесконечно поднимает моё значение, и именно как разумного существа. Этот закон открывает мне новую жизнь, независимую от моей животной природы и даже от всего чувственного мира, открывает по крайней мере по стольку, поскольку я целесообразно подчиняюсь в своих действиях этому нравственному порядку, не ограниченному условиями и пределами этой жизни, но простирающемуся в бесконечность».
15) Шлоссер в своей Римской истории (XIV, 7) говорит: «Таким образом, даже заблуждение и обман людей стали одним из орудий, посредством которых Божество из гниющих остатков древнего мира, развило новую жизнь» (Ланге, т.I, стр. 135).
16) Виктор Гюго окончил своё духовное завещание словами: «В Бога верую».
17) Паскаль: «Божество христиан не заключается просто в Боге, только Творце геометрических истин и системы элементов -это принадлежность язычников. Оно не заключается просто в Боге, Который влияет на жизнь и благосостояние людей, чтобы дать счастливое течение лет тем, которые пред ним преклоняются - это удел иудеев. Но Бог Авраама и Иакова, Бог христиан есть Бог любви и утешения; это Бог, наполняющий избранную душу и сердце, Бог, дающий им чувствовать их нравственную нищету и своё бесконечное милосердие; наконец, Бог, соединяющийся с их душою и наполняющий её блаженством, радостью, доверенностью и любовью.
Бог христиан есть Бог, дающий чувствовать душе, что Он её единственное благо, что весь покой её заключается в нём и что радость её - любить Творца, Который в то же время заставляет её ненавидеть препятствия, удерживающие и не позволяющие любить Его всеми силами. Самолюбие и похоть, удерживающие душу, для Него нетерпимы. Бог даёт ей чувствовать, что хотя она в основании и обладает самолюбием, но что Он один в состоянии её от того исцелить.
Вот как нужно по-христиански понимать Бога; но, чтобы Его узнать, нужно в то же время проникнуться своей нравственной нищетой и своей гнусностью и знать, что имеешь нужду в посреднике, чтобы приблизиться к Нему и соединиться с Ним. Подобные чувства не должны быть разъединены, потому что в таком случае они не только бесполезны, но и опасны. Познание Бога без понимания нашей нравственной нищеты зарождает гордость. Познание нашей нравственной нищеты без познания Христа, производит отчаяние, потому что в нём мы находим Бога, нашу нищету и единственный путь к её улучшению.
Мы можем знать Бога, не зная наши слабости, или знать наши слабости, не зная Бога, или даже Бога и наши слабости, не зная средств избавиться от них; но мы не можем знать Христа, не зная вместе Бога и наши слабости и средства от них, потому что Христос не только Бог, но это Бог, исправляющий наши слабости.
Таким образом, ищущие Бога без Христа не находят удовлетворительного или истинно для себя полного света, потому что или они не достигают до сознания одного Бога, или если достигают, то бесполезно для себя, от того что находят средства сблизиться с Богом без посредника, как без посредника узнали Его; следовательно, они впадают или в атеизм, или в деизм, - две вещи, почти одинаково не признаваемые христианской религией». (Pensees, page 244 - 246).