Вся жизнь человека проходит при участии добрых и злых ангелов, окружающих его и не отступающих от него в течение всей его жизни. Они способствуют ему в его жизни, разбирают и обсуждают каждый шаг человека и не только одни поступки, но и все причины, вызвавшие их, т.е. желания, стремления и вообще всё состояние души во время совершения данного поступка, все мотивы, заставившие человека поступать так, или иначе. Ангелы добрые помогают человеку исполнять его добрые намерения, а ангелы злобы всегда рады принять участие во всём злом, чтобы ни задумал человек, и чем злей задуман поступок, тем большее участие злых ангелов возбуждает он. Но никакого зла не может нанести человек другим людям без попущения Бога; никакой злой умысел, никакое злое намерение не могут быть приведены в исполнение без того, чтобы Бог не обратил его в пользу кому-нибудь, предоставив ему вполне целесообразные испытания, через которые тот может преуспеть в своём нравственном развитии. В этом и заключается великая мировая задача промысла Божия, направляющая всё зло людей в нравственную пользу других.
Например: преступник задумал убить кого-нибудь; он всё предусмотрел, всё кажется обставил и рассчитал, но удачно привести свой замысел в исполнение он может только при попущении Божьим; только тогда, когда этот злой поступок принесёт кому-нибудь нравственную пользу; во первых, если Господь уже предопределил, что этой душе достаточно скитаться по земле, что испытания её и так уже должны кончиться, а во-вторых, если этот род смерти вызовет для окружающих и для самого умирающего более целесообразные испытания, чем всякий другой.
Совершенно то же надо сказать относительно всякого зла, совершаемого людьми; никакое зло не в силах быть исполнено без того, чтобы оно не было предварительно предусмотрено Богом, взвешено, обсуждено, кому какую нравственную пользу принесёт оно, а потом попущено Им .
Это, конечно, решительно не отнимает ответственности, лежащей на каждом за всё им произведенное злое и нисколько не может оправдать его поступков. Зло всегда останется злом.
Бог никого не ставит в такие обстоятельства, при которых человек должен бы был сделать зло, а, напротив, добрые Ангелы-Хранители отклоняли его всеми своими силами от этих злых поступков, они внушали ему добрые мысли, указывали ему всю пагубность его поведения и возбуждали в нём голос совести, а если после всего этого человек добровольно принял противоположное решение под наветами духов злобы, и принял на себя роль искусителя рода людского, то может пенять только на себя.
Постараемся вникнуть, во сколько раз внутренняя духовная жизнь в человеке обильнее и деятельнее видимых и материальных проявлений её. Для примера возьмем хотя бы тот же самый факт, что преступнику удалось убить кого-нибудь. Видимые проявления этого факта очень незамысловаты: пропивши свои последние крохи, бедняк задумал убийство из корысти, планы его сбылись, -он ночью незаметно проник в дом и ловко выполнил своё намерение, но был пойман на месте преступления и после краткого суда был посажен в острог, а затем сослан. Как ни краток этот рассказ, но вникнем, какую массу нравственных испытаний, упражнений, горя, бед и борьбы возбудил он в массе людей.
Во-первых, сам преступник через этот поступок пережил целый ад разных ощущений, одно ужаснее другого, как до совершения преступления, так и после его. Одна злая первоначальная мысль, зародившаяся в голове убийцы, каким-нибудь случайным образом получила на порочной почве его души полное развитие. От постоянного обдумывания своего плана, от борьбы с самим собою и своими мыслями она давно уже обратилась в какое-то больное место души, преследующее человека во всех его действиях и не дающее ему покоя никогда - ни днем, ни ночью. Иной раз, сидя где-нибудь под забором, спокойно по наружному виду и неподвижно, бедняга переживал ожесточеннейшее внутреннее несогласие своих намерений: одни останавливали его, - другие поощряли на преступление; если бы можно было приподнять покрывало, застилающее от нас невидимый мир, мы бы увидали целый сонм добрых и злых духов, окружающих его: одних, стремящихся навести его на добрые мысли и отвратить от злых, других, внушающих злое и оба эти лагеря мы увидали бы ведущими между собой не менее оживленный обмен мнений с полным участием в решении, которое должен предпринять бедный нравственный больной преступник. Описать все его ощущения, порядок возрождения в нём самых разнообразных мыслей с начала до конца всей испорченной жизни его, вряд ли можно было бы на человеческом языке, который так богат для всего материального и так беден для всего духовною и отвлечённого; мы скажем только, что некоторые преступники, сидя в тюрьмах, подвергают сами своё тело самым ужасным зверским истязаниям, лишь бы хотя на минуту забыть или заглушить укоры своей совести.
Во-вторых, обратим внимание на его семейство, оставленное без всякого пропитания. К обычной нищете, к голоду, к холоду прибавился для них теперь позор, и полное отчуждение от людей вследствие того, что люди стали опасаться семейства преступника. Испытание ужасное!.. Вопрос, как примет и выполнит каждый член этого семейства эти следствия преступления? Со смирением ли? С ожесточением ли? С покорностью ли и полной верой в то, что ни одно испытание не даётся Богом выше сил человеческих, а, следовательно, на обязанности каждого молиться, терпеть и быть уверенным, что они по греховности своей большего не достойны и что Бог посылает каждому то, что ему полезно для нравственною его развития? Испытание это может вызвать чувство злобы и презрения у потерпевших; но с другой стороны сожаление о потерянном человеке может восстановить в памяти всё прежнее добро, всю прежнюю любовь, участие и благосостояние, в котором они находились до периода этого рокового пьянства, вызванного может быть отчаянием, зародившимся от недостатка веры в благость Божию в человеке, выбивающемся из сил, отыскивая себе и семейству так трудно иным достающееся пропитание. Разве в этих обстоятельствах не лучше может выказать человек свои христианские убеждения, чем при сытой, спокойной и безмятежной жизни? А чем труднее испытание, тем и заслуга выше.
В-третьих, укажем на родственников убитого. Потери близкого человека не могла не потрясти их, и если бы они были людьми окончательно неверующими, то одна уже близость смерти заставляет каждого вспомнить своё собственное ничтожество, бренность земного своего существования и заставить человека сойти хотя на минуту с тщеславною пьедестала материальной обеспеченности и возможности господства над людьми, которые так заманчивы, что положительно поглощают всю жизнь и позволяют забывать все остальные обязанности человека, как твари Божией, призванной к земной жизни для развития в себе своих добрых и нравственных качеств. Кроме того, смерть эта дала ещё другой род нравственных испытаний и для каждого из родственников убитого в своём роде сообразно качеств души каждого из них: одни воспылали чувством мести и личной затаенной злобы против преступника, видя в этом обиду крови; другие радуются достающемуся наследству, третьи впали в отчаяние, в уныние, стали роптать, но многие ли сохранили в себе христианскую покорность воле Божией, без которой и волос с головы не упадет и с благоговением и молитвой на устах переносят потерю любимого человека, потерю, сопряженную может быть с расстройством материального благосостояния, с нарушением всего строя покойной и беспечной жизни и многолетних привычек.
В-четвертых, сколько нравственных упражнений доставит этот бедный преступник тем лицам, в руки которых он попадает, как преступный член общества, подлежащий удалению из него? Сперва властям, задержавшим его, охраняющим и содержащим его; затем, тем, которые будут его судить, обвинять, оправдывать и приговаривать и, наконец, тем, которые будут содержать его в заточении, пересылать и водворять на новом месте жительства. Как исполнит каждый из них долг своей присяги и закон страны? И не забудет ли кто-нибудь из них одновременно с этим и учение Христа, призывающего к любви ближнего, к милосердию, к правосудию и справедливости, - Христа, сказавшею, что не здоровые имеют надобность во враче, но больные? Это великая наука ума и сердца для всего человечества, уметь согласить практически разумную сторону жизни с нравственным элементом её. Эго может быть достигнуто только истиннохристианским развитием души каждого отдельного человека и только через это высокое и осмысленное развитие каждой отдельной личности, это христианское развитие может отразиться на всём обществе.