§ 4. Становление романа в русской и французской литературах первой трети XIX века («Адольф» Б. Констана, «Красное и черное» А. Стендаля, «Евгений Онегин» А.С. Пушкина)
Попробуем показать особенности романной структуры, характерной для романа самого начала XIX века, на примере романа французского писателя Б. Констана «Адольф», опубликованного в Лондоне и Париже в 1815 и 1816 годах.
В «Адольфе» романная ситуация предельно заострена и обнажена: в ней присутствуют фактически два героя – Адольф и Элеонора, изредка появляется третий – отец Адольфа. Общество явно отодвинуто на задний план и почти не представлено конкретными персонажами. Перед нами тот вид романа, где пространственные границы изображаемого мира определяются микросредой, включающей главных героев, во многом близких и в то же время отличающихся друг от друга. Основное внимание и сосредоточено на анализе этих личностей.
Адольф умен, образован, готов к деятельности, но замкнут в себе и ничем не занят, полон критицизма. Оказавшись в небольшом городке в среде местной аристократии, он ощущает пустоту своей жизни, но не стремится к общению. Критические настроения отдаляют его от окружающих, склонность к анализу заставляет рефлексировать по поводу мира и самого себя.
Встретившись с интересной и незаурядной женщиной, он увлекается ею, во многом искренне, отчасти из тщеславия. Добившись ее любви, он превращает и ее и свою жизнь в цепь бесконечных страданий и пыток, которые продолжаются три года, до смерти Элеоноры. Повествование, ведущееся от лица героя, и посвящено воспроизведению его отношений с героиней, а главное, его состояний – сложных, изменчивых, противоречивых, мучительных. При этом герой стремится не только описывать, но и анализировать свой внутренний мир. Естественно, что рефлексия героя по поводу своей жизни создает почву для психологизма. О чем свидетельствует психологический анализ, предлагаемый самим героем? Что видится в нем автору?
Во-первых, сложность и неповторимость человеческой психики, смена эмоций и состояний, объясняемая непростыми отношениями влюбленных, особенно если учесть, что Элеонора уже пережила тяжелую драму. Такие отношения порождают у героя неустойчивость настроений, неуравновешенность и нервозность, раздражение и агрессивность, которые он скрупулезно фиксирует в себе.
Во-вторых, на его настроения влияют и другие факторы, которые не осознаются самим героем или оцениваются им иначе, чем следовало бы. Мы имеем в виду его отношения с обществом, которое как будто бы и не присутствует на сцене, но диктует герою свои правила.
Отсюда следует, что причина его бесконечных метаний и недовольства таится не только в сложности его отношений с возлюбленной, но и в конфликте с обществом. Герой подчас не замечает, что в его сознании сосуществуют и противоборствуют две тенденции: утвердить и отстоять себя как независимую личность или разделить с обществом его принципы и представления. Первая исходит из его критицизма и трезвого отношения к миру, вторая – из потребности сохранить с этим миром гармоничные отношения.
Мировоззренческие представления Адольфа не вырастают до уровня осознанных принципов, но напоминают позицию самого автора, Б. Констана, который, будучи политическим деятелем, ратовал за свободу собственности, вероисповедания, печати и т. п. и в то же время не способен был занять последовательной позиции в этих вопросах. Сложные социальные и политические обстоятельства, определявшие его взгляды, порождали неустойчивость в его общественном положении и миросозерцании: Констан выступал с Наполеоном против якобинцев, с мадам де Сталь – против Наполеона, вновь с Наполеоном – против Бурбонов (100 дней) и т. д. Подобные колебания вызывали все большую неуравновешенность характера писателя и толкали его к разочарованию и скептицизму, которые видны в таких, например, суждениях: «Один немецкий автор, мой друг, говорил, что природа очень щедра, создав двадцать четыре миллиона французов, достаточно было бы и одного».
Подобные метания свойственны и герою романа Констана, только обстоятельства, которые сформировали характер героя и продолжали влиять на него, как бы вынесены за рамки сюжета. Предполагается, что они должны домысливаться читателем, наблюдающим героя в его отношениях с Элеонорой и очень мало – с тем обществом, которому он принадлежит. Адольфу кажется, что источником его недовольства и раздражения являются требовательность и настойчивость Элеоноры. На самом деле причина его неудовлетворенности и неуравновешенности – в отношениях со светом, желающим приручить его, в то время как герой хочет обрести свободу и независимость.
Сущность позиции героя особенно четко обнаруживается в финале романа. Потеряв Элеонору, герой оказывается свободным и получает полную возможность для реализации своих сил и способностей, которой ему якобы не хватало.
Однако, обретя свободу, он осознал, что потерял самого дорогого ему человека, духовно близкого, родного, любимого. Женитьба на девушке из своего круга оказалась ненужной, идея деятельности – тоже. Он почувствовал себя еще более страдающим и одиноким. Итог, к которому автор привел своего героя, печален и безысходен, но вполне логичен.
В таком поведении четко просматривается нравственная позиция Адольфа: добившись любви Элеоноры, спровоцировав ее уход из дому, он не хочет понять своей роли в ее судьбе и своих обязанностей по отношению к ней, особенно моральных. Сухость и эгоизм преобладают у него над добротой и человечностью, а страдания, причиняемые Элеоноре, превосходят его собственные переживания. Комментарии путешественника и так называемого издателя, за которыми непосредственно стоит автор, показывают, что писатель видит нравственные изъяны своего героя, но приводит его к осознанию своей позиции лишь в конце романа, что как бы снимает часть «вины» с Адольфа, но не оправдывает его окончательно.
В результате этот тип личности получает двойственную оценку. Уважение к его достоинствам, главным образом уму, обаянию, способностям, сочетается с осуждением его нравственной позиции, его «неправоты», которая проистекает не из злобы и жестокости, а из пассивности и равнодушия, из безразличия к чужим переживаниям. Такая позиция находит у героя философское обоснование: «Ах, откажемся от этих бесполезных усилий, будем смотреть, как протекает время, как дни бегут один за другим; будем пребывать в неподвижности, как равнодушный наблюдатель бытия, уже наполовину прошедшего. Пусть овладевают им, пусть разрывают его – этим не продлят его. Стоит ли спорить с ним?»
В итоге можно заключить, что в позициях и героя, и героини нет абсолютной неоспоримости и тем самым желаемой доли авторитетности. Поэтому в данном романе не очень активно проявляется монологический принцип, но не присутствовать он не может. Монологизм сказывается в наличии нравственно-психологических ориентиров в сознании Адольфа: его ум и способности не тратятся на служение ложным кумирам и целям; он выбирает самую достойную из встретившихся ему женщин, он оценивает ее достоинства и в конце концов осознает, как много она значила в его жизни. Поэтому он не «заменяет» ее другими и остается наедине со своими страданиями и неудовлетворенностью. Кроме того, он критичен по отношению к окружающему консервативно-дворянскому обществу. В этом заключается определенная ценностная позиция, которая заслоняется большим количеством противоречий, но не уничтожается совсем. Сосредоточенность на личностном мире двух героев концентрирует и организует материал романа, что локализует сюжет и сообщает лаконичность повествовательной структуре.
В данном варианте европейский роман еще лишен широты и масштабности, но в нем умело использованы возможности повествовательной формы для реализации романной структуры. Не претендуя на воспроизведение широкой картины жизни и сосредоточившись на изображении внутреннего состояния героев, Б. Констан создал произведение, заслужившее в то время высокую оценку современников, в частности А.С. Пушкина и П.А. Вяземского, который был инициатором перевода произведения на русский язык.
Вслед за этим посмотрим, как реализуется романная ситуация и формируется романная структура на примере двух весьма значительных произведений европейской литературы —
«Красного и черного» Стендаля и «Евгения Онегина» Пушкина.