ШЕВЦОВ (А.Р.Андреев, Саныч, Скоморох) Александр Александрович
"ОСНОВЫ НАУКИ ДУМАТЬ"
Книга 1
"РАССУЖДЕНИЕ"
Введение
Писать книгу с названием «Основы» чрезвычайно трудно. Как и с названием «Начала». Особенно если эта книга хоть в какой-то мера философская. В быту, когда мы берем книгу с названием «Основы чего-то…», мы понимаем, что это просто первая книга о предмете, и в ней изложено то, с чего проще всего начать разговор.
Но в философии, что Основы, что Начала — это не то, с чего надо начинать, чтобы было попроще. Это то, что удается достичь глубочайшим проникновением в свой предмет, когда удалось прорваться под слои поверхностных и сложных понятий. Основы и Начала, говоря на научном языке, — это Принципы, то есть первокирпичики, из которых строится все здание этого Знания или Науки. В них нельзя ошибаться, в отличие от сложных и запутанных поверхностных понятий. Иначе все здание окажется кривым.
Но как же тогда назвать то, с чего можно начать, чтобы было попроще? Введением? К сожалению, я уже исчерпал эту возможность в предыдущей книге. Введение сделано и оказалось недостаточным для того, чтобы можно было излагать собственно Основы. Надо бы двигаться от крыши вниз, последовательно описывая само строение или устройство Науки думать. Но как это сделать попроще? Как сначала дать самый общий очерк того, что так обильно и сложно?
Вот и приходится говорить об основах с маленькой буквы — то есть о чем-то, что еще не Начала, не Принципы, но основное, без чего точно нельзя, если собрались изучать эту науку. И получается, что мне надо говорить просто и весьма обобщенно, но при этом о том, без чего точно нельзя. А это опять же Основы, только пока описанные еще не тем окончательным языком, какой обретает человек, действительно достигший истинного видения.
В общем, Основы науки думать — это не изложение тех ее непременных Начал или Принципов, из которых действительно слагается всё в этой науке. Это попытка очертить и сузить предмет исследования до такого состояния, чтобы однажды суметь прийти к Основанию, которое действительно не будет иметь ничего лишнего, но при этом будет обосновывать прикладную работу, как полагается точной науке.
Следовательно, в этой книге я еще не смогу в каждой главе уверенно сказать, что описанное мною является одной из Основ, на которой вы можете строить точное рассуждение или прикладную работу. Но я точно могу заверить, что каждая глава — это движение к Основам и Началам Науки думать.
Предисловие
Эта книга для меня естественно вытекает из предыдущей — из «Введения в Науку думать». Поэтому столь же естественно сказать несколько слов о том, что можно считать выводами предыдущего исследования.
В сущности, кроме самого общего описания того, как происходит думание, «Введение» дало лишь одну мысль, которую я считаю действительно важной. Оно показало, что в мире за последние тысячелетия не сделано ничего, что может быть названо Наукой думать, и, что еще страшней, за последние век-полтора произошел отказ не только от души, но и от разума.
По мере того, как в мире побеждали наука и научное, точнее, естественнонаучное мировоззрение, разум вместе с душой выбрасывались из рассмотрения, все больше превращаясь в бытовые понятия, заслуживающие вытравливания или, в лучшем случае, высокомерной насмешки.
Сама современная наука не только считает понятие о душе суеверием и даже мракобесием, но и почти не поминает разум, заменив все многообразие народных понятий о разумности и способах думать, на одну большую свалку мусора по имени «мышление». Научное мышление в узком смысле — это наука о мысли, а в широком — обо всем, что происходит «в голове». Допущение, что мысль может существовать и не в голове, с тех пор, как появилось учение о мозге, недопустима… даже если верна.
Наука явно занята не тем, как познать человека. Обилие публикаций в психологических и философских научных сборниках последних лет оставляют ощущение странного сна, в котором люди лихорадочно плодят какие-то тексты, кажущиеся им осмысленными и последовательными по мысли. Так же осмысленны и последовательны кажутся открытия, которые совершаешь во сне.
Пока не начнешь их пересматривать, проснувшись…
Наука определенно чем-то не лениво занята. К сожалению, к этому источнику мудрости не стало дорожек для простых смертных. Язык науки больше не напоминает человеческую речь. Как и когда наука утеряла разум?
Эта операция над собой длилась довольно долго, но все же есть рубеж, на котором произошел слом. Сломан был весь мир и в том числе и мировая наука. Почему-то это до сих пор не признано. Думаю, исключительно по политическим соображениям Запада, всеми силами показывающего, что он не зависит от России.
Однако, рубеж этот — русская революция 17-го года, про которую американский писатель сказал: десять дней, которые потрясли мир. Как это относится к науке?
После русской революции весь мир раскололся на два враждебных лагеря, точнее, на два воинствующих лагеря. Начинается гонка вооружений, рождаются военно-промышленные комплексы, а наука становится служанкой технологии.
Иными словами, с этого времени ученый знает, что будет хорошо зарабатывать, только работая на войну. Вся современная государственная наука — это орудие войны — технической, экономической или идеологической. Ее задача — побеждать. Победа в войне требует мобилизации сил и ресурсов. Для этого надо отбросить лишнее. И лишнее отбрасывается…
В 1914 году один из творцов русской науки, создатель Петербургского философского общества, Александр Иванович Введенский выпустил манифест новой науки. К 1917 году эта его работа — «Психология без всякой метафизики» выдержала уже три издания.
Какое значение эта работа имела для развития последующей русской, то есть советской психологии, определенно сказать трудно: советские психологи Введенского в своих трудах поминали редко. К тому же в Советской России, когда происходит усиление центральной власти, то есть власти Москвы, тон в психологии задают московские ученые, а Введенский был петербуржцем.
И все же работа эта, пожалуй, была последним полноценным учебником психологии, написанным до революции. К тому же, как пишет Н. О. Лосский, Введенский «был одарен не только точным и ясным умом, но также исключительным талантом педагога. Тысячи студентов посещали его лекции в университете, на Высших женских курсах и в Военно-юридической академии. Введенский вдохновлял их своими идеями с необычайной силой» (Цит. по: Алексеев П.В., Философы, с. 171).
Советские психологи вполне осознанно замалчивали труды русских предшественников за исключением тех, кто соответствовал политической идеологии нового строя. В 1925 году революционное издательство «Работник просвещения», взявшее на себя роль «Энциклопедии» Дидро и Даламбера в невежественной России, издавшее множество книг, предназначенных закрепить политический переворот переворотом мировоззрения, выпускает «Очерк психологии» С. Кравкова.
Переворот мировоззрения, как это предполагается, должен поменять местами верх и низ. Для психологии это означает, что вместо души должно стать тело. Чтобы это получилось, нужно оторвать народное мировоззрение от его корней — иначе дерево продолжит расти, как и раньше. Поэтому издательство, ставя себе целью создание «выдержанного марксистского руководства по психологии», объявляет, кого психологам считать своими корнями:
«Задача построения такого руководства, впрочем, далеко еще не решена: предстоит большая и сложная работа по пересмотру основных положений современной американской "науки о поведении человека", учения об условных рефлексах, методов так называемой объективной психологии и т. д. в смысле использования их положительного содержания под углом зрения диалектического материализма» (Кравков, Очерк, с. 3).
Наша довоенная психология строила себя заново, выводя из американцев, Павлова, Бехтерева и нескольких естественников, вроде Корнилова, Ланге, Блонского. Выглядит это жутко, будто Россия — страна американских антиподов. Те же американцы, только вверх ногами…