Такая постановка была для многих политпросветчиков неожиданна. «Как, проводить экономическую кампанию — это не все то, что требуется от нас? Почему мы должны бороться именно со взяткой?» — думали многие. Со взяткой и волокитой должны бороться, повторял Владимир Ильич. Борьбу с волокитой, бюрократизмом особенно выдвигал Ильич в ту пору. В письме к Цюрупе — три месяца спустя — он писал: «Нас затягивает поганое бюрократическое болото в писание бумажек, говорение о декретах, писание декретов, и в этом бумажном море тонет живая работа»[201]. Надо «во что бы то ни стало оторваться от сутолоки и суматохи, комиссий, говорения и писания бумажек, оторваться, обдумать систему работы и переделать ее радикально». И месяц спустя Ильич опять повторяет: «Все у нас потонули в паршивом бюрократическом болоте «ведомств»[202]. И о том, что так волновало Ильича в тот период, говорил он политпросветчикам. А большинству политпросветчиков было непонятно это, далеко от их представления о политпросветработе.
В тезисах о роли и задачах профсоюзов Ильич писал, что коммунисты «должны жить в гуще рабочей жизни, знать ее вдоль и поперек, уметь безошибочно определить по любому вопросу, в любой момент настроение массы, ее действительные стремления, потребности, мысли, уметь определить, без тени фальшивой идеализации, степень ее сознательности и силу влияния тех или иных предрассудков и пережитков старины, уметь завоевать себе безграничное доверие массы товарищеским отношением к ней, заботливым удовлетворением ее нужд»[203]. Тому, кто работает с массой, «необходим еще особый такт, уменье подойти к массе особым образом в каждом отдельном конкретном случае, достигая с минимумом трений подъема этой массы на ступеньку выше в отношении культурном, хозяйственном, политическом»[204].
В своей речи от 17 октября Ильич говорил: «Пропаганду против варварства и таких болячек, как взятка, мы ведем, и надеюсь, вы ведете, но политическое просвещение не исчерпывается этой пропагандой (курсив мой. — Н. К.), оно означает практические результаты, оно значит — научить народ, как этого достигать, и показывать другим такие примеры не в качестве членов исполкома, а в качестве рядовых граждан, которые, будучи политически просвещеннее, чем другие, умеют не только ругать за всякую волокиту, — это у нас широко распространяется, — но показать, как на деле это зло побеждается. Это — очень трудное искусство, которого без общего подъема культуры, без того, чтобы сделать рабоче-крестьянскую массу более культурной, чем наша теперешняя, — не решить! И на эту задачу Главполитпросвета мне и хотелось бы обратить больше всего внимания»[205].
Итак, политпросветчик должен бороться с волокитой, со взяткой, с бюрократизмом, как рядовой гражданин, делом показывать, как это надо делать. Надо не хвалиться тем, что ты коммунист, не чваниться, а работать вместе с массой, вовлекая ее в борьбу с бюрократизмом, со взяткой. Вылечиться от бюрократизма можно лишь подъемом культуры. Надо научиться просвещенцам проявлять на культурном фронте наибольшее упорство, настойчивость и систематичность.
Владимир Ильич говорил о важности подъема культуры не потому, конечно, что он пришел на съезд политпросветов, а потому, что он хотел перед всей страной подчеркнуть самую настоятельную необходимость борьбы за повышение культуры.
Говорил он об этом и на VI Московской губернской партконференции, и на IX Всероссийском съезде Советов. Говорил о необходимости воспитания широких масс рабочих и крестьян в деле самостоятельного, быстрого, делового участия их в надзоре за соблюдением законности.
Готовясь к выступлению на XI съезде РКП (б), намечая план своей речи, Ильич пишет: «Гвоздь момента» (звено цепи) = разрыв между величием поставленных задач и нищетой не только материальной, но и культурной».
Умение бороться за повышение культуры, стоя в гуще масс, показывая им примером, на деле, как преодолевать все проявления бескультурья, — эта задача и сейчас, десять лет спустя, до чрезвычайности актуальна. Не только агитка, штабы, авралы, а повседневная неустанная общественная работа во главе масс — такова задача политпросветов и теперь, как десять лет назад.