Бог Творец вложил в человеческую природу нравственный закон, который проявляется через голос совести и может быть познан богодарованным разумом.
Грехопадение Адама не уничтожило благую природу человека, но лишь исказило ее[5]. Оказавшись во власти греховных страстей, усиливаемых диавольскими искушениями, человек сохранил черты образа Божия – разум и свободу духовно-нравственного самоопределения, в силу которой человеку вменяются его волевые решения и поступки, как злые, так и добрые.
Апостол Павел так говорит о естественном нравственном законе: «Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим. 2:14–15).
Естественный нравственный закон является внутренней опорой каждого человека, стремящегося к правильному духовно-нравственному устроению. По слову святителя Иоанна Златоуста, «ни Адам, ни другой какой человек, никогда, кажется, не жил без закона естественного… Как скоро Бог сотворил Адама, Он вложил в него и этот закон, сделав его надежным сожителем для всего человеческого рода»[6]. «Он общий для всего человечества и высечен на скрижалях нашей природы», – утверждает Тертуллиан[7].
По словам святителя Григория Нисского, «в самой сущности и природе человека присутствует устремление к прекрасному и наилучшему»[8].
Проявлением естественного нравственного закона является голос совести, который звучит внутри человека, указывая ему на нравственно предосудительные поступки и желания или побуждая к благим деяниям и исполнению нравственного долга.
«Когда Бог сотворил человека, – говорит преподобный авва Дорофей, – то Он всеял в него нечто божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе, подобно искре, и свет и теплоту; помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе и что злое: сие называется совестью, а она есть естественный закон»[9].
Однако в силу поврежденности человеческой природы грехом и подверженности человека различным порокам голос совести не всегда звучит достаточно ясно или бывает искаженным. В Новом Завете говорится, что совесть бывает благой, доброй, прекрасной, чистой, непорочной (Деян. 23:1; 24:16; 1 Пет. 3:16–21; 1 Тим. 1:5; 1; 3:9; 2 Тим. 1:3; Евр. 13:18), но также может стать немощной, оскверненной, заблуждающейся, а порой, по причине греховного искажения, даже порочной и лукавой (1 Кор. 8:7-12; Тит. 1:15; Евр. 10:22).
§ 2. Ветхозаветный закон и Закон Христов
Дарование Богом закона ветхозаветному Израилю имело целью подготовку к явлению в этом народе Спасителя Христа.
По слову апостола Павла, древние иудеи были «заключены под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере», а закон был «детоводителем ко Христу» (Гал. 3:23–24). После Боговоплощения ветхозаветный закон отчасти утратил силу, ибо «конец закона – Христос» (Рим. 10:4). Ибо «закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Ин. 1:17).
Ветхозаветный закон содержал не только заповеди, касающиеся веры в единого Бога и нравственной жизни человека, но и различные предписания ритуального, бытового и общественного характера. Закон был обращен к избранному народу, который был «собственным Его народом из всех народов, которые на земле» (Втор. 14:2).
Благовестие спасения во Христе обращено ко всем народам, ибо Бог «есть Спаситель всех человеков» (1 Тим. 4:10). Христиане, в отличие от иудеев, находятся «не под законом, но под благодатью» (Рим. 6:14), то есть получают оправдание и прощение грехов по вере во Христа. Апостол Павел говорит: «Вы, братия мои, умерли для закона телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод Богу» (Рим. 7:4).
Ветхозаветный закон предписывал совершение кровавых очистительных жертв для прощения грехов и примирения с Богом, но во Христе Бог заключил с верующими в Него Новый Завет – через искупительную Жертву Христову.
Ветхозаветные жертвоприношения были выражением веры и верности Богу, но они требовали прежде всего внутреннего духовно-нравственного преображения, а не только внешнего исполнения. Устами пророка Осип Бог говорил Своему народу: «Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и боговедения более, нежели всесожжении» (Ос. 6:6). Пророк Амос возвещал волю Бога: «Возненавидьте зло и возлюбите добро, и восстановите у ворот правосудие… Ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших» (Ам. 5:15, 21).