Спустя почти сто лет ряд православных богословов подойдут к этой теме и дадут похожее описание человеческой личности, но не через рассуждения о природе души и ангела, а анализируя триадологический и христологический догматы Церкви. Об этом мы еще будем говорить, но пока важно подчеркнуть богословскую ценность мысли свт. Феофана о том, что человек и его душа не сводятся только к его природе.
Из дискуссии святителей следует еще и тот вывод, что многие аспекты бытия человеческой души, ее взаимодействие с Богом, ангелами, другими людьми, с телом нам не открыты в божественном Откровении, и чтобы высказывать твердые суждения об этом, необходимо иметь не только веские основания в Священном Предании, но также и собственный трезвенный опыт общения с духовным миром.
Состояния души
Душа человеческая сотворена, а потому и изменчива, ибо все тварное изменчиво. Изменения души обусловлены как ее природой, которая проходит определенные стадии в своем развитии, так и актами личностного нравственного выбора человека. Прп. Исаак Сирин в обобщенном виде излагает святоотеческое учение о трех качественно различных состояниях души: Естественное состояние души есть ведение Божиих тварей, чувственных и мысленных. Сверхъестественное состояние есть возбуждение к созерцанию пресущественного Божества. Противоестественное состояние есть движение души, мятущейся страстями.[105] Св. Исаак различает эти три состояния души в плане познания (познание тварного мира, познание Бога и познание греха соответственно). Некоторые святые отцы различали эти три состояния и в другом аспекте – по характеру единения человека с благодатью. Осознание сути этих состояний важно для понимания изменений в человеческой природе на разных этапах духовной жизни человека.
Взаимосвязь души и тела
Человек только тогда именуется человеком, когда его душа соединена с телом. И хотя душа и тело не равнозначны в природе человека – душа животворит и господствует, а тело подчиняется, – тем не менее без тела душа не способна осуществить свое высшее предназначение.
Прп. Иоанн Дамаскин замечает, что душа соединена со всем телом, находится во всех частях тела, но не объемлется им, а охватывает его, как огонь раскаленное железо.[106] Ранее подобную мысль формулирует свт. Григорий Нисский: Душа, являясь бестелесной и не ограниченной местом, вся вмещается во всем: и в своем свете, и в теле; и нет части, освещаемой ею, где бы она не присутствовала. Ибо она не под властью тела, но сама владеет им, и не она находится в теле, как в сосуде или мехе, но более тело в ней.[107]
Многие отцы Церкви (свт. Григорий Нисский, прп. Иоанн Дамаскин, прп. Анастасий Синаит и др.), опровергая мнения язычников о предсуществовании души, настаивают на том, что тело и душа созданы Богом одновременно, но описывается их происхождение последовательно: Душа была сотворена вместе с телом, а не так, как пустословил Ориген, будто сначала была сотворена душа, а потом тело.[108] Поскольку, по учению апостольскому, естество наше представляется двояким, иным в человеке видимом, и иным – в потаенном (1 Петр. 3:4), то, если одно предсуществовало, а другое произошло после, сила Создателя окажется какой-то несовершенной, недостаточной, чтобы произвести все сразу, но раздробляющей дело и трудящейся особо над каждою половиной.[109]
Во время земной жизни человека душа ограничена телом в реализации своих намерений и возможностей. В этом сокрыта премудрость Божия, ибо для переменчивой и быстроподвижной души тело, если оно не осквернено грехом, – это спасительная узда, оно содействует последовательному и постепенному восхождению к Богу. Тело Адама до грехопадения не препятствовало ему в совершении богоугодных поступков, а возможное греховное действие должно было наталкиваться на сопротивление богозданного естества. По мере совершенствования тело должно было одухотворяться и получать новые возможности для содействия духовному росту человека. Но иным образом это ограничение души телом проявилось после грехопадения, поэтому свт. Григорий Богослов говорит о теле как о пещере, поглотившей свет: Это свет, заключенный в пещере, однако же божественный и неугасимый.[110] Но в отличие от Платона он призывает не освободиться от тела, но преобразить его в храм Божий, ибо божественное предназначение должно быть осуществлено так, как должно.
109