· В третьей схеме «шум» и «наваждения», прежде чем войти в информационную базу, на основе которой вырабатывается управленческое решение и строится поведение системы, должны обмануть алгоритм-сторож и алгоритм-ревизор, перегружающий информацию из буферной памяти временного хранения в долговременную память и определяющий принадлежность информации к взаимно непересекающимся категориям «ложно», «истинно», «требует дополнительной проверки».
Соответственно, если система самоуправляется по третьей схеме, то чтобы навязать ей чуждое внешнее управление[166], следует либо загрузить информацию в долговременную память «контрабандой» в обход алгоритма-сторожа; либо остановить алгоритм-сторож и алгоритм-ревизор — и тем самым перевести систему на вторую схему управления; либо подать на вход системы информационный поток «шумов» и «наваждений» такой интенсивности, чтобы управление по третьей или второй схеме потеряло устойчивость вследствие недостаточного быстродействия и система перешла на управление по первой схеме, которой свойственна скорейшая реакция на информацию, непосредственно поступающую из внешней среды, при практически полной утрате памяти в процессе выработки управленческих решений. Но и первая схема обладает своими пределами устойчивости. В алгоритмике психики людей потеря устойчивости самоуправления по первой схеме проявляется либо в форме ступора (отсутствие какой-либо реакции на течение событий: это ещё одно состояние, которое может быть охарактеризовано поговоркой «башню клинит») либо в форме истерики (эмоционального срыва, в котором реакция несообразна и несоразмерна течению событий).
С точки зрения обеспечения информационной безопасности в смысле устойчивости самоуправления по определённой концепции, в которой определены цели управления и средства их достижения, нормальной является третья схема самоуправления и обработки информации в психике. Первая схема управления допустима для управления в чрезвычайных ситуациях, в которых предпочтительнее хоть какое-то управление, чем полный отказ от управленческого воздействия на течение событий. Вторая схема — это ущербная третья схема.
Человеческая психика, если это психика нормального человека (т.е. достигшего человечного типа строя психики), генетически настроена на осуществление третьей схемы самоуправления на основе мозаичного мировоззрения и миропонимания, развиваемых в направлении «от общего к частностям».
Соответственно:
Второй по приоритетности задачей в психической деятельности индивида является поддержание осмысленно-волевым порядком обработки информации в своей психике по третьей схеме на основе мозаичного мировоззрения и миропонимания триединства материи-информации-меры и возвращение себя к ней в случае перехода процесса психической деятельности к менее помехозащищённым схемам.
5.5. Вопрос о методологии познания и творчества и принцип «практика — критерий истины»
Знания и навыки, освоенные индивидом, можно разделить на две категории:
· воспринятые им в готовом к употреблению виде из культуры своего общества или культуры человечества в целом;
· произведённые им самостоятельно.
Если говорить о соотношении этих категорий, то индивид в принципе способен самостоятельно воспроизвести любые знания и навыки, которые уже в некотором виде в культуре существуют или существовали в прошлом, однако реально никому не дано подменить своей персоной всё человечество, тем более в его историческом развитии; а с другой стороны, все знания и навыки, существовавшие в прошлом и наличествующие в культуре ныне, были некогда впервые произведены кем-то либо персонально, либо на основе коллективной деятельности.
Если соотноситься с той проблематикой, которая была рассмотрена в главах 2 — 4 и предшествующих разделах главы 5, то все вновь полученные знания и навыки, вне зависимости от конкретики их содержания, — результат осмысления первичной информации, данной в озарении Различением, и переосмысления всей прочей информации. А вся совокупность знаний и навыков, несомых культурой общества, это — «интеграл по времени» от реализации[167] познавательно-творческого потенциала людей в преемственности поколений за всю историю нынешней глобальной цивилизации.
И это всё в совокупности приводит к вопросу о методологии познания и творчества.
Познание и творчество взаимосвязаны:
· познание включает в себя познание существующего и познание возможностей существования того, что ещё не существует, по крайней мере в пределах восприятия субъекта;
· а творчество включает в себя воплощение в жизнь выявленных в процессе познания возможностей осуществления чего-либо.
Новое знание в культуре общества может производиться двумя способами:
· Доказательный. В его основе лежит соответствующая информационная база, полученная в результате наблюдений за природными и социальными явлениями или целенаправленно поставленных экспериментов. А далее следует некая интеллектуально-рассудочная деятельность, результатом которой являются определённые мнения о тех или иных явлениях в жизни природы и общества, выраженные теми или иными языками (лексическими, иносказательно-символическими, метафорически-образными и т.п.), которые поддерживает культура общества.
· Описательный. В его основе лежит непосредственное (или как-то опосредованное) восприятие личностью объективной информации, которая как-то преломляется в «призме» субъективизма личности, в результате чего становится одной из составляющих её внутренней образно-музыкальной модели Жизни. За этим, как и в первом случае, следует выражение этой объективной информации, преломившейся в призме личностного субъективизма, с помощью языковых средств, которые поддерживает культура общества.
Первый способ более распространён в естествознании и в основанных на естествознании отраслях деятельности людей, а второй более распространён в сфере гуманитарных дисциплин и их приложений.
При обеспечении метрологической состоятельности, при определённой культуре чувств и мышления исследователей оба способа позволяют получить жизненно состоятельное знание как в случае самостоятельного применения каждого из способов (если это допускают обстоятельства), так и в случае их взаимопроникновения друг в друга (что бывает в подавляющем большинстве случаев).
Отказывать любому из этих двух способов в научной состоятельности — значит плодить ошибки в познавательной практике, обрекать себя на ущербность (неполноту) и дефективность мировосприятия и миропонимания, на творческую импотенцию и неблагодатность творческих успехов. Познание и очищение культуры от накопившихся заблуждений требует сочетания в познавательно-творческом процессе обоих способов.
Принципиальное отличие названных способов производства новых знаний и навыков состоит в том, что:
· Если информационная база или природные и социальные явления, лежащие в её основе, общедоступны, то алгоритм доказательного способа, посредством которого то или иное знание было впервые получено, может быть повторён другими с теми же результатами.
· Информация, которая легла в основу некоего знания, полученного описательным способом, во многих случаях (по разным объективным и субъективным причинам) может быть недоступна другим людям, вследствие чего процесс, в котором некое знание было впервые получено, не может быть воспроизведён другими.
Исторически сложившаяся господствующая в научных кругах культура осмысления жизни такова, что требование воспроизводимости процесса, которым некое знание было впервые получено, подменило собой принцип «практика — критерий истины», вследствие чего то, что воспроизводимо «независимыми исследователями» — почитается истинным, а тому, что невоспроизводимо «независимыми исследователями», — тому в научной состоятельности и истинности оказывается.
В действительности:
Осуществимость требования воспроизводимости не является критерием истинности результатов, поскольку объективно независимыми исследователями воспроизводимы и процессы получения определённых результатов, которые на поверку оказываются неадекватными жизни либо в принципе, либо в тех или иных приложениях к решению практических задач.
166
В том числе и чужое, готовое к употреблению, «авторитетное мнение», что в толпо-«элитарной» культуре большинством не воспринимается в качестве внешнего управляющего воздействия в отношении их поведения.