В публике послышались всхлипывания… Заплакала какая-то девушка с большой брошкой на груди. Вслед за ней захныкала соседка ее, старушонка. Защитник говорил и говорил… Факты он миновал, а напирал больше на психологию.
– Знать его душу - значит знать особый, отдельный мир, полный движений. Я изучил этот мир… Изучая его, я, признаюсь, впервые изучил человека. Я понял человека… Каждое движение его души говорит за то, что в своем клиенте я имею честь видеть идеального человека…
Судебный пристав перестал глядеть угрожающе и полез в карман за платком. Вынесли из залы еще двух дам. Председатель оставил в покое звонок и надел очки, чтобы не заметили слезинки, навернувшейся в его правом глазу. Все полезли за платками. Прокурор, этот камень, этот лед, бесчувственнейший из организмов, беспокойно завертелся на кресле, покраснел и стал глядеть под стол… Слезы засверкали сквозь его очки. «Было б мне отказаться от обвинения! - подумал он. - Ведь этакое фиаско потерпеть! А?»
– Взгляните на его глаза! - продолжал защитник (подбородок его дрожал, голос дрожал, и сквозь глаза глядела страдающая душа). - Неужели эти кроткие, нежные глаза могут равнодушно глядеть на преступление? О нет! Они, эти глаза, плачут! Под этими калмыцкими скулами скрываются тонкие нервы! Под этой грубой, уродливой грудью бьется далеко не преступное сердце! И вы, люди, дерзнете сказать, что он виноват?!
Тут не вынес и сам подсудимый. Пришла и его пора заплакать. Он замигал глазами, заплакал и беспокойно задвигался…
– Виноват! - заговорил он, перебивая защитника. - Виноват! Сознаю свою вину! Украл и мошенства строил! Окаянный я человек! Деньги я из сундука взял, а шубу краденую велел свояченице спрятать… Каюсь! Во всем виноват!
И подсудимый рассказал, как было дело. Его осудили».
Особо ценным качеством публичной речи является индивидуальность (самобытность) - умение говорить о самых знакомых фактах своими словами, не употребляя речевых штампов. Штампы - это шаблонные, часто употребляемые в речи и надоевшие слова и выражения с потускневшей от частого употребления семантикой. Штампы люди используют бездумно, по привычке, лишая тем самым свою речь индивидуальности. Еще совсем недавно были распространенными в речи такие штампы: активный борец; в теплой, дружественной обстановке; большие успехи; неизгладимое впечатление; достойная встреча; резкая критика; широкий размах; бурные, продолжительные аплодисменты; горячий отклик и др. Определения в них неполноценны, так как они выражают мысль шаблонно. Сейчас эти штампы используются в речи намного реже.
В юридической речи часты штампы беспричинно, из хулиганских побуждений; пинать ногами; назначить дело слушанием; дело производством прекратить и др.[21]
Они представляют собой неправильные, ошибочные соединения слов: в первом штампе лишним является беспричинно (надо: из хулиганских побуждений); во втором лишнее - ногами (надо: пинать); в третьем нарушены нормы управления (надо: назначить слушание дела); в четвертом тоже нарушены нормы управления (правильно: производство дела прекратить).
Штампом может стать и метафора, повторяемая из процесса в процесс. П.С. Пороховщиков предупреждал судебных ораторов: «Не говорите: преступление совершено под покровом ночи, цепь улик сковала подсудимого… Уши вянут от таких метафор».
Используя в речи по делу Лесиной часто употребляемое выражение найти семью, Я.С. Киселев объясняет его введение в речь, затем намеренно употребляет его компонент нашла, тем самым уточняя и освежая значение затертой частым употреблением метафоры: «Прошу прощения за то, что я невольно скажу несвежим словом, но все другое будет неточно: Ева Лесина нашла в коллективе семью. Нашла и не захотела с ней расстаться».
Штампом может стать целая фраза, а также этикетные юридические стандарты, повторяемые оратором в каждом процессе, например: Теперь я перейду к личности подсудимого; теперь я перейду к квалификации преступления и т.д. Посещая со студентами судебные процессы, мы услышали фразы, повторяемые одним и тем же прокурором в каждой речи: Товарищи судьи Ц Моя задача / это содействовать / правильному / всестороннему рассмотрению / данного уголовного дела / и вынесению справедливого / законного и обоснованного приговора //. Штампованными могут стать и отдельные композиционные части судебной речи, особенно вступление. Дважды слушали со студентами одного и того же адвоката в судебных прениях, причем по совершенно разным делам, и дважды пришлось слушать одно и то же вступление о судьях - инженерах человеческих душ, заимствованное из речи советского адвоката М.С. Драбкина[22]. «Как же много теряем мы от того, - пишет В. Алексеев, - что с судебной трибуны редко раздаются речи, способные «глаголом жечь сердца людей», и часто речи заменяются какими-то гибридами из скуки и пустословия». Речь, характеризующаяся самобытностью, личностным своеобразием в освещении фактов, не может оставить людей равнодушными.
И еще одно важное, просто необходимое качество убеждающей речи - это ее богатство, или разнообразие. Что это такое? Это максимальное использование разнообразных средств языка, которые необходимы для эффективной передачи информации. Если в речи не повторяются одни и те же языковые средства (слова, словосочетания и однотипные синтаксические конструкции), если в ней большой словарный запас, активный состав моделей словосочетаний и предложений, такую речь называют богатой, или разнообразной.
Рассмотрим для примера два отрывка из судебных речей. Первый текст из речи С.А. Андреевского по делу Андреева:
«Весь обычный порядок жизни исчез! Муж теряет жену. Он не спит, не ест от неожиданной беды. Он все еще за что-то цепляется, хотя и твердит своей дочери: «Я этого не перенесу…» Пока ему все еще кажется, что жена просто дурит…
Но Андреева… только бесилась, что муж осмеливается перечить ее капризу.
И вот утром 23-го августа она решилась разрубить узел. В это время муж после двенадцати бессонных ночей, все еще на что-то надеявшийся, уже собрался куда-то выйти по делу и, как автомат, надел пальто. Зинаида Николаевна в туфлях на босу ногу поспешила задержать его, чтобы сразу добиться своего.
Ни ей, никому в доме, ни менее всего ее мужу не могло бы прийти в голову, что в эти самые мгновения она прямо идет к своей смертной казни и даже делает последние шаги в жизни.
Она была слишком самоуверенна. Муж был слишком тих и покорен. Но она поступила как дикое, тупое существо, забывшее о всем человеческом. На безвинного и любящего мужа она накинулась с яростной бранью… Она уже вообразила себя знатной дамой, с властью Трепова в руках… Подбежавшая на шум дочь услыхала последнюю фразу матери: «Я сделаю так, что тебя вышлют из Петербурга!…»
Эта женщина, спасенная Андреевым от ссылки, поднятая им из грязи, взлелеянная, хранимая им как сокровище в течение 16 лет, - эта женщина хочет «скрутить его в бараний рог», истребить его без следа, раздавить его своей ногой!
Тогда Андреев быстрым движением сбросил с себя пальто, со словами «Долго ли ты будешь оскорблять нас?» схватил жену за руку, потащил в кабинет - и оттуда, у самых дверей, раздался ее отчаянный крик…»
Второй отрывок взят из защитительной речи по делу Кителева, записанной на магнитную пленку:
«Что же произошло // Почему / вместо того / чтобы жить честно и трудиться / соблюдать наши законы / и быть достойным членом нашего общества / он оказался на скамье подсудимых // Материалами предварительного следствия установлено / что шестнадцатого апреля / восемьдесят шестого года / Кителев в своей квартире / по улице Железнодорожников 18 «б» / изготовил / из трех килограмм сахара / и триста грамм дрожжей / массу / которая хранилась до 19-го апреля / восемьдесят шестого года / то есть до того момента / когда было установлено и выявлено / данное нарушение // Жидкость хранилась в емкости / представляющей собой бутыль / емкостью двадцать литров / светло-серого цвета / жидкость с запахом / свойственным спирту //.
21
Подробно об этом см.: Ивакина Н.Н. Профессиональная речь юриста. М., 1997. Тема "Юридические клише и штампы"; она же. Дело производством прекратить! (см. Приложение 2).