Спор — это ситуация, когда аргументированно опровергается противоположное мнение. Зная многое или даже все о спорах, их основных разновидностях и требованиях к ним, можно не иметь никакого представления о призывах и проповедях и иметь очень слабое представление о перебранке или ереси. Нагорная проповедь — это аргументация, но не дискуссия Христа со своими последователями; молитва — это тоже аргументация, но не полемика молящегося с Богом по поводу своих недооцениваемых добродетелей.
2. Корректные приемы спора
Как и в других случаях аргументации, доводы, используемые в споре, могут быть корректными или некорректными. Первые могут содержать элементы хитрости, но в них нет прямого обмана и тем более вероломства или принуждения силой. Вторые ничем не ограничены и простираются от умышленно неясного изложения и намеренного запутывания до угрозы наказанием или применения грубой физической силы[370].
Нужно изучать, конечно, и те и другие приемы. Корректные — чтобы знать, как можно, пользуясь допустимыми средствами, отстоять свою точку зрения. Некорректные — чтобы предвидеть, что можно ожидать от неразборчивого в средствах противника и уметь вывести его на чистую воду.
Спор — это борьба, и общие методы успешной борьбы приложимы также в споре.
Во всякой борьбе очень ценной является инициатива. В споре важно, кто задает тему, гак конкретно она определяется. Нужно уметь повести полемику по своему сценарию.
Рекомендуется, далее, не обороняться, а наступать. Даже оборону лучше вести с помощью наступления. Вместо того, чтобы отвечать на возражения противника, надо заставить его защищаться и отвечать на выдвигаемые против него возражения. Предвидя его доводы, можно заранее, не дожидаясь, пока он их выскажет, выдвинуть их самому и опровергнуть.
Один из приемов, допустимых в устном споре, — отвлечение внимания противника от той мысли, которую хотят провести без критики. С этой целью мысль или не высказывается вовсе, а только подразумевается, или высказывается, но гак бы мимоходом, возможно короче, в стертой форме. Перед этим для отвлечения внимания выдвигают идею, способную своим содержанием или формой выражения привлечь внимание противника, задеть его, поразить и т.п. Можно также перед той мыслью, которую намереваются провести без критики, выдвинуть какой-то второстепенный, но заведомо слабый аргумент. Спорщик, постоянно нацеленный на поиск слабых мест в доводах противоположной стороны, сразу же набросится на явно слабое место и пропустит ближайшие к ней доводы, особенно если они приводятся между прочим и не бросаются в глаза своей ошибочностью.
Иногда полезно возложить «бремя доказывания» на противника. Можно сослаться, например, на то, что ваш тезис вытекает из уже признанного общего положения. Тезис противника окажется исключением из этого положения, и тому нужно будет доказать правомерность такого исключения.
Не только корректна, но и желательна концентрация действий, направленных на центральное звено системы аргументов противника или на наиболее слабое ее звено. «Вполне позволителен и тот прием (его даже трудно назвать “уловкой”), — пишет С.И.Поварнин, — когда мы видим, что противник смутился при каком-нибудь доводе или стал особенно горячиться, или стараться “ускользнуть” от ответа, — обращаем особенное внимание на этот довод и начинаем “напирать” на него. Какой бы ни был спор, всегда следует зорко следить за слабыми пунктами в аргументации противника и, найдя такой пункт, “разработать” его до конца, не “выпуская” противника из рук, пока не выяснилась и не подчеркнулась вся слабость этого пункта. “Выпустить” противника в таких случаях можно лишь тоща, когда у противника очевидно шок или т.п., или же из великодушия, из известного “рыцарства в споре”, если он попал в особо нелепый “просак”. Между тем уменье использовать слабые места противника встречается довольно редко. Кого интересует искусство спора, тот часто с жалостью наблюдает, как спорщик, по полному своему неумению ориентироваться в споре или по другим причинам, теряет свое преимущество перед противником»[371].
Можно применять в споре и прием опровержения противника его же собственным оружием. Из принятых им посылок надо всегда пытаться вывести следствия, подкрепляющие защищаемый вами тезис. Особый интерес в этом случае представляют неожиданные для противника следствия, о которых он даже не подозревал.
Эффект внезапности можно использовать и многими другими способами. Например, придержать самые неожиданные и важные сведения к концу спора.
Корректность приема, используемого в споре, существенно зависит от того, какими именно приемами, или уловками, пользуется противоположная сторона. Скажем, к эффекту внезапности уместно прибегать в споре с тем, кто сам приберегает самые важные и неожиданные сведения к концу спора; напирать на слабое звено аргументации оппонента особенно оправданно в том случае, когда он сам постоянно выискивает слабые стороны ваших доводов и т.п.
Когда противник прибегает к некорректным приемам, ваши приемы могут становиться более хитрыми, оставаясь в рамках корректности. Пример такого «ужесточения» тактики спора приводит С.И.Поварнин: «...В споре вам надо доказать какую-нибудь важную мысль. Но противник почувствовал, что если вы ее докажете, то докажете и тезис, и тогда дело его проиграно. Чтобы не дать вам доказать эту мысль, он прибегает к нечестной уловке: какой бы вы довод в пользу нее ни привели, он объявляет его недоказательным. Вы скажете: “Все люди смертны”, — он отвечает: это еще не доказано. Вы скажете: “Ты-то сам существуешь или нет?". Он отвечает: “Может быть, и существую, а может быть, это и иллюзия". Что с таким человеком делать? При таком “злостном отрицании" доводов остается или бросить спор, или, если это неудобно, прибегнуть к уловке. Наиболее характерны две “защитные уловки": а) надо “провести” доводы в пользу доказываемой мысли так, чтобы противник не заметил, что они предназначаются для этой цели. Тоща он не станет “злостно упорствовать” и может их принять. Когда мы проведем все их в разброс, потом остается только соединить их вместе — и мысль доказана. Противник попался в ловушку. Для того, чтобы с успехом выполнить эту уловку, часто нужно очень большое искусство, уменье “владеть спором”, уменье вести его по известному плану, что в наше время встречается редко. Проще другая уловка, б) Заметив, что противник злостно отрицает каждый наш довод в пользу доказываемой мысли, а какой- нибудь довод нам необходимо провести, мы ставим ловушку. О нашем доводе умалчиваем, а вместо него берем противоречащую ему мысль и делаем вид, что ее-то и хотим употребить как довод. Если противник “заладил" отрицать все наши доводы, то он может, не вдумавшись хорошенько, наброситься и на нее и отвергнуть ее. Тут-то ловушка над ним и захлопнется. Отвергнув мысль, противоречащую нашему доводу, он тем самым принял наш довод, который мы хотели провести. Например, мне надо провести довод “Некоторые люди порочны от природы", а противник мой явно взялся за злостное отрицание и ни за что не пропускает никакого довода. Тоща я делаю вид, что хочу выдвинуть, как довод, противоречащую мысль: “Ведь вы же не станете отрицать, — скажу я, — что от природы всякий человек добр и непорочен, а порочность приобретается от воспитания, от среды и т.д.”. Если противник не разгадает ловушки, он и здесь применит свою тактику и заявит, что это очевидно ложная мысль. “Несомненно, есть люди порочные от природы" — иногда приведет даже доказательства. Нам же это-то как раз и нужно. Довод проведен, ловушка захлопнулась»[372].
К корректным приемам обычно относят и оттягивание возражения. Хорошо описывает эту уловку С.И.Поварнин: «Иногда бывает так, что противник привел нам довод, на который мы не можем сразу найти возражение. Просто “не приходи. голову”, да и только. В таких случаях стараются по возможности незаметнее для противника “оттянуть возражение”, например, ставят вопросы в связи с приведенным доводом, как бы для выяснения его или для осведомления вообще, — хотя ни в том, ни в другом не нуждаются; начинают ответ издали, с чего-нибудь имеющего отношение к данному вопросу, но прямо с ним не связанного и т.д. В это самое время мысль работает и часто является желаемое возражение, к которому сейчас и переходят. Надо уметь это сделать ловко и незаметно. Если противник заметит, в чем дело, он всячески будет мешать уловке.
370
Граница между корректными и некорректными приемами спора не является, конечно, четкой в общем случае, к тому же она может смещаться в ходе конкретного спора по принципу «против оппонента можно использовать его же оружие».
Эта трудность проведения различия между допустимыми и недопустимыми приемами характерна и для других разновидностей аргументации, в частности, для переговоров. «Часто трудно решить, что значит вести переговоры “честно”, — пишут Р.Фишер и У.Юри. — Границу дозволенного можно провести в разных местах. Задайте себе вопросы: “Поступил бы я так с другом или членом семьи?”, “Если бы полный отчет о моих словах и поступках появился в газете, было бы мне неловко?”, “Какому литературному персонажу больше подошло бы такое поведение — герою или злодею?” Эти вопросы не сводятся к тому, чтобы поднять внешнее мнение на высоту, проливающую свет на ваши внутренние ценности. Вы должны собственными силами решить, будете ли вы использовать неподобающую и нечестную, по вашему разумению, тактику, если она применяется вашим противником» (Фишер Р., Юри У. Путь к согласию (соглашение без ущерба для договаривающихся сторон) // Язык и моделирование социального взаимодействия. — М., 1987. - С. 206).
371
Поварнин С.И. Спор. О теории и практике спора // Вопросы философии. — 1990. — № 3. — С. 93—94. Эта книга Поварнина, изданная впервые еще в 1918 г., содержит лучшее из имеющихся в литературе описание корректных и некорректных приемов спора. Дальнейшее изложение этой темы во многом опирается на нее.