Можно отметить, что это описание Вселенной и сознания замечательно сходится с голографической моделью мира, предложенной в 1970-е годы Карлом Прибрамом из Стэнфорда. Голография – это трёхмерная картина, или изображение, полученное путём отражения света от фотопластинки, на которой отпечатан голографический код. Ключевой характеристикой голограммы является то, что все её части содержат целое; в случае повреждения изображение можно воспроизвести из любого её фрагмента.
Прибрам пришёл к выводу, что мозг работает на основе своего рода голографического процесса; он конструирует реальность, создавая внутри себя голографические образы из идеальных форм, которые не имеют собственной временной или пространственной реальности. Таким образом, первичный порядок Вселенной – это не фактические пространство, время или субстанция, а предшествующие им безразмерные волны, которые разум голографически интерпретирует как материальную реальность. В конечном счёте, Вселенная не состоит из сущностей, локализованных в пространстве и времени: из этих звёзд здесь, из тех звёзд там, событий, происходящих сейчас, за миллион лет до этого или через миллион лет в будущем. Как и в Нескончаемой длительности Блаватской, все возможности присутствуют сразу, скрытые в каждой части Вселенной, как в голографическом коде, готовые к воспроизведению из любого его фрагмента, включая фрагмент, представляющий собой человеческий мозг.
Таким образом, Вселенная с её историей, а также наши собственные биографии – это просто серия картин, выбранных нами из бесконечного множества доступных нам изображений, или истории, которые мы рассказываем самим себе, благодаря голографическим частотам в нашем уме. Согласно Анри Бергсону, наш разум работает как редукционный клапан, пропуская лишь крошечную часть бесконечного количества сенсорных и других доступных ощущений.
С теософской точки зрения, конкретный мир, который каждый из нас создаёт из невообразимого многообразия доступных голографических кодов, основан на сродстве, или карме (этот теософский термин мы вскоре обсудим более полно).
Попутно заметим, что в этой модели Вселенной не существует концептуальных ограничений для таких психических явлений, как ясновидение (осведомлённость об отдалённых событиях), предвидение (знание будущих событий), ретроспекция (восприятие сцен прошлого как сейчас происходящих) или телепатия. Ибо близкое и далёкое, прошлое и будущее – всё это поддаётся голографическому воспроизведению из каждого фрагмента пространства и времени, если, так сказать, «свет» падает на него подходящим образом или же воспринимающий ум способен должным образом адаптироваться. Хотя это и не относится к центральному направлению теософии, такие явления всегда считались важными, поскольку они давали подсказку об истинной природе реальности и играли важную роль в истории Древней мудрости.
Теософия не связана с моделью Прибрама или с какой-либо другой моделью реальности: религиозной, философской или физической, потому что такие модели приходят и уходят по мере развития человеческой мысли. Тем не менее, эти модели, демонстрирующие сближение с духом теософской традиции, могут служить метафорами, которые помогают пониманию истины. Впрочем, и сам теософский язык следует рассматривать лишь как указание на истину, но не саму истину.
Однако, в данном случае оба подхода, видимо, указывают на концепцию, согласно которой всё существующее является единым в подлинно радикальном смысле, ибо, в конечном счёте, вся эта бесконечная и вечная масса «первичного» сознания и материи обрабатывается «разумами», чтобы создать видимую Вселенную. Блаватская формулирует это так: вселенский процесс представляет собой всего лишь то, что «универсальная и вечная реальность периодически отражает себя в бесконечных глубинах пространства. Это отражение, которое вы рассматриваете как предметную материальную Вселенную, мы считаем всего лишь временной иллюзией, и ни чем иным». Личности, как она поясняет, похожи на внезапные вспышки северного сияния, «которые реальны лишь постольку, поскольку существуют в тот момент, когда вы ими любуетесь», хотя они так же иллюзорны, как и всё в мире: ничего реального здесь нет, вспышки не так важны в сравнении с силами, которые их произвели. (Blavatsky, 1889, pp. 84-85)
Или, как сказано в «Тайной доктрине»:
Нет ничего постоянного, за исключением единого абсолютного Бытия, скрытого от нас и содержащего в себе ноумены всех без исключения реалий. Всё, что существует на том или ином плане бытия, вплоть до высочайших дхиан-чоханов, – это лишь своего рода тени, отбрасываемые на белый экран волшебным фонарём. Тем не менее, все вещи обладают относительной реальностью, ибо познающий и сам является лишь проекцией, и для него познаваемая вещь так же реальна, как и он сам. (Blavatsky, 1888, vol. I, p. 39)
Эта иллюзия/реальность названа санскритским термином «майя», который, между прочим, связан с нашим словом магия, и это наводит на мысль, что видимая Вселенная сродни шоу мага. По мере того, как мы продвигаемся в нашем развитии, мы всё больше осознаём природу её реальности, хотя в течение длительного времени этот процесс может означать только замену одной иллюзии на другую. Способ самореализации путём медитации с использованием интеллектуального анализа называется в Индии джнана-йогой. Елена Блаватская рассказала о нём в последний год своей жизни, как следует из заметок, сделанных капитаном 3 ранга Робертом Боуэном, её учеником.
Идя по пути джнана-йоги, человек чувствует, что у него возникают новые концепции, которые он осознаёт, тем не менее, не имея возможности ни выразить их, ни придать им форму мысленного образа. С течением времени эти концепции примут вид мысленных образов. В этот период следует быть особенно осторожным и не давать ввести себя в заблуждение идее, что этот новообретённый прекрасный образ является изображением реальности. Это не так. Продолжая свою работу, человек обнаруживает, что образ, некогда приводивший его в восхищение, тускнеет и перестаёт его удовлетворять и, в конце концов, совершенно стирается и отбрасывается. Здесь его подстерегает другая опасность, поскольку в тот момент, когда он оказывается как бы в пустоте и лишён какой-либо концепции, способной его поддержать, он может поддаться искушению оживить отброшенный образ с тем, чтобы обрести более надёжную опору. Настоящий же ученик, не обращая на это внимания, продолжит свою работу, и наконец, перед ним вновь забрезжит неясный свет, из которого со временем опять возникнет образ величественнее и прекраснее прежнего. Но теперь он уже будет знать, что никакой образ нельзя считать представляющим Истину. Этот последний великолепный образ тоже потускнеет и исчезнет, как и прочие. Так будет продолжаться до тех пор, пока, наконец, не останутся позади и разум, и созданные им образы, и тогда ученик окажется в мире бесформенном и пребудет в этом мире, бледным отражением которого являются любые формы.
Настоящий исследователь «Тайной доктрины» – это джнана-йог, и этот путь йоги является истинным путём для западного ученика. Для того, чтобы дать ему ориентиры на этом пути, и была написана «Тайная доктрина». (Bowen, 1980, pp. 66-67)
Следует отметить: если всё, что существует, возникает в результате взаимодействия сознания и материи, тогда всё оно – живое, то есть, нет мёртвой материи или абсолютно бестелесного духа. В этом взаимодействии все формы можно рассматривать как стадии развития. Принятие этой отправной точки позволяет всем другим концепциям теософии стать на свои места.
Важно подчеркнуть, что теософия не является какой-то формой метафизического идеализма или ментализма, заявляющего, что сознание предшествует материи, или что всё, что мы видим в материальном мире, есть всего лишь проекция разума, не имеющая никакой реальности. Заблуждения на этот счёт совершенно безосновательны, потому что теософия говорит о сознании, пронизывающем всё, что мы видим, каким бы «материальным» оно ни казалось.