В качестве Ваджра-вайрочани она представляет собой активность ваджры, направленную вовне, ее излучение, активное сознание несокрушимой сферы Дхарма-дхату.
ХУМ является общим для всех форм явлений Ваджра-йогини и для ее мужского партнера, известного как Херука (кхраг-мТхунг), с которым она соединена в союзе Яб-Юм (Отец и Мать). Херука – это воплощение "мужского" качества Буддовости, динамичный аспект Просветления.
ХУМ является сущностью ваджры, в его спокойных и мягких проявлениях (ши-ва) и в ужасных формах (бхайрава, тиб. драг-по). К ХУМ часто добавляется слог ПХАТ, который служит защитой от враждебных действий и для удаления внутренних препятствий или для усиления концентрации практикующего.
СВАХА – это выражение доброй воли и благоприятствования, в чем-то сходное с "аминь" и направленное на реализацию добра, блаженства, удачи. Это выражение используется для освящения и завершения ритуалов.
ПХАТ СВАХА, таким образом, одновременно и защита от темных сил зла и выказывание благорасположения силам, устраняющим препятствия.
И если в конце посвящения Падмасамбхавы было сказано, что он "принял посвящение тела, речи и ума", то это значит, что его тело стало телом всех Будд, его речь – священным словом всех Победоносных, а его ум – Бодхичиттой, Просветленным Умом всех Будд. Согласно этому Тантра Дэмчога говорит: "Произнося слово "кайя", мы думаем о теле всех Будд и их эманации. Говоря "вак", мы думаем о речи всех Будд, говоря "читта", мы думаем об уме всех Будд, и что все они неотделимы один от другого".
15. ЭКСТАЗ ПРОРЫВА В ОПЫТЕ МЕДИТАЦИИ
И МАНДАЛА ВИДЬЯДХАР
Как Дакини представляют собой побудительные вдохновляющие силы сознания, так и Херуки (воплощение Природы Будды с мужскими признаками или качествами) представляют собой активный аспект каруны (милосердие – экстатический акт прорыва) – неограниченного сострадания, проникающего через эгоистическую ограниченность к универсальному состоянию Сущности (Ваджрасаттва). Здесь исчезают все препятствия: как собственное иллюзорное "я", так и все идеи самости и изолированности – все рациональные мысли и суждения. Интуитивное знание и спонтанное чувство сходятся здесь в нераздельном единстве, как союз Дакини и Херуки в юганаддхе (Яб-Юм); это подчеркивает в видимой форме то, что незримо присутствует в каждом процессе просветления и в каждом символе Буддовости, даже если оно и выражается только в мужском аспекте.
Мирные или спокойные (шанта, тиб. ши-ва) формы Дхьяни-Будд представляют собой высочайший идеал Буддовости, познаваемый как состояние полного покоя и гармонии. Иными словами, Херуки, подобно другим экстатическим образам Ваджраяны, описываются как "пьющие кровь" (тиб. кхраг-Тхунг, санскр. Херука), "гневные" (кродха, тиб. кхрова) или "ужасающие", "свирепые" (бхайрава, тиб. драг-па) божества, что подчеркивает динамичный характер Просветления, процесс становления Будды, достижение лучезарности, как это символизируется борьбой Будды с воинством Мары.
Экстатические фигуры героических и ужасных божеств выражают момент прорыва йогина к "Немыслимому" (ачинтья), интеллектуально "Непостижимому" (анупалабдха). Как упоминается в "Праджня-парамита-Сутре": Будда спросил Субхути, может ли быть описано высочайшее Просветление (ануттара-самьяк-самбодхи) или учил ли Будда когда-либо таким вещам? Субхути отвечал:
"Насколько я понимаю, в учении Совершенного Будды нет такой вещи, как ануттара-самьяк-самбодхи, и не мог Татхагата учить какой-либо определяемой Дхарме. А почему? Потому что вещи, о которых учил Татхагата, в их сущностной природе непостижимы и их нельзя преподать; они ни существующие, ни не существующие; они не феномены, ни ноумены. Что под этим подразумевается? Это значит, что Будды и Бодхисаттвы просветлены не конкретным учением, а интуитивным процессом, спонтанным и естественным" (Buddhist Bible, 1938, с. 102).
Непосредственная реализация и продолжение традиции Праджня-парамиты нашло взаимное выражение в экстатических образах Ваджраяны, встречаемых на мистическом пути Ваджрасаттвы (активное отражение Акшобхьи), на пути трансформации (преображения) и воссоединения.
Многогранные формы божественных фигур, которые мы встречаем на этом пути, особенно на тантрическом, аскетически нагие воплощения неприкрытой Реальности, подобные Дакини, Вира (дПа-по) и Херуке, важны с точки зрения йоги потому, что они обрисовывают опыт медитации, разворачиваемый сюжет реализации.
Нарастающее количество божеств Тантрического Пантеона объясняется поэтому не прогрессирующей политеистической тенденцией "упадочного" Буддизма, который в подъеме религиозных эмоций и воображения искал все новые объекты почитания и возвышал человеческие спекуляции до уровня богов, а наоборот, заменял тенденцию к религиозным спекуляциям практическим опытом. Как всякое новое открытие науки приводит не только к расширению объема фактов и кругозора, но и к дальнейшим открытиям и переоценке прежних данных, так и каждый новый опыт медитации раскрывает новые методы практики и реализации. Человеческий ум не может остановиться в каком-либо пункте пути к знанию. Остановка означает смерть, неподвижность и разрушение. Это закон всякой жизни и всякого сознания. Это закон духа. Как в математической мысли каждое изменение с необходимостью вызывает другое, более высшее, и так до тех пор, пока мы не дойдем до мысли, что должна быть бесконечная серия изменений, так и расширение наших духовных горизонтов раскрывает нам новое измерение сознания.
Каждое переживание указывает на собственные пределы и не может быть определено или ограничено как что-то существующее в себе, но только в связи с другими переживаниями. Этот факт отражен в термине "шуньята", пустоты или относительности всех определений, бездны, из которой невозможно вычленить что-либо и абсолютизировать, бесконечности и глубинной связи всякого опыта. И эта "сверхотносительность" содержит в то же время и объединяющий элемент живой вселенной, потому что бесконечная связь становится всеохватывающей метафизической величиной, которую нельзя описать ни как "бытие", ни как "не-бытие", ни как "движение", ни как "не-движение".
Здесь мы достигли границ мысли, конца всего, что мыслимо и воспринимаемо. Подобно движению в его крайнем пределе, которое не может быть отличимо от совершенного покоя и неподвижности, так и относительность высочайшей связи невозможно отличить от "абсолютного".
"Вечность постоянна лишь в изменении: вечно изменчивое пребывает в постоянном, целостном, настоящем моменте" (Новалис).
Поэтому шуньята и татхата (таковость) идентичны по своей природе. Первая характеризует "пустотную", отрицательную, вторая – ясную, положительную стороны одной и той же реальности. Реализация первой начинается с переживания эфемерности, преходящности всего, временной и пространственной относительности, абсолютности. Мы используем эти выражения лишь для того, чтобы перекинуть мост от Запада к Востоку или, более точно, от логически-философского к интуитивно-метафизическому способу мышления.
Д.Т.Судзуки прав, когда называет интеллектуальным убожеством попытку сравнить современную концепцию относительности с концепцией шуньяты на чисто логической основе. "Шуньята" (пустота) есть результат интуиции, а не разума.
"Представление о пустотности возникает из опыта, и чтобы найти ему логическую основу, следует искать предпосылки в относительном. Относительность же не дает нам перепрыгнуть через нее: пока мы остаемся с относительностью, мы внутри круга; осознание того, что мы в круге и поэтому должны выйти из него, чтобы увидеть его целостный аспект, предполагает, что мы вышли из него" (D.Т.Suzuki, 1953).
Этот прыжок над пропастью, зияющей между нашим интеллектуальным, поверхностным сознанием и интуитивным сверхличностным глубинным сознанием, представлен экстатическим, танцем "вампирических" божеств, обнимающих Дакини. Вдохновляющий импульс Дакини побуждает к выходу из уютного, но тесного круга нашей иллюзорной личности и привычных представлений, пока не будут разорваны границы круга и эгоизма в экстатическом броске к реальности и целостности. В этом броске разрушаются все связи и мирские оковы, смываются все предубеждения и иллюзии, все условные концепции срезаются на корню, все стремления и привязанности пропадают, исчезает прошлое и будущее, сламывается ствол кармы, и Великая Пустота переживается как Вечно присутствующая и верховная Реальность и Таковость (татхата). Сила этого прорыва может быть выражена только в сверхчеловеческой, демонической, многорукой и многоголовой фигуре, многомерном, всевидящем существе, пронизывающем одновременно все направления, преобразующем "три времени" (символизируемых тремя глазами на каждом лице) во вневременное настоящее.