Терпение и снисходительность к другим
Письмо 45, 1903:
25. Я не считаю себя мерилом ни для кого. Есть такие продукты, съев которые, я всегда испытываю невыносимые [494] муки. Я стараюсь обязательно выяснить, что для меня является самым полезным, и потом, ничего никому не говоря, ем то, что я могу есть. Чаще всего это два или три блюда, не вызывающие расстройства желудка.
Письмо 19а, 1891:
26. Между людьми существуют огромные различия в телосложении, темпераменте я потребностях организма. То, что годится в пищу одному, может причинить вред другому. Посему невозможно установить единое железное правило питания для всех и на все случаи жизни. Мне не подходит фасоль, для меня она как яд. Но если бы, исходя из этого, я сказала, что никому нельзя употреблять фасоль, для других людей это звучало бы весьма смешно и странно.
Я, к примеру, не могу позволить себе ни одной ложки молочной подливки и ни кусочка пропитанного молоком гренка, не испытав при этом недомогания. Но остальные члены моей семьи с аппетитом едят это, без каких-либо последствий. Поэтому я выбираю то, что больше подходит для моего желудка, а они делают то же самое. У нас нет по этому поводу ни разговоров, ни разногласий. Все в нашей семье происходит слаженно и согласованно, потому что я никогда не пытаюсь диктовать кому-либо, что должно есть и что не должно.
«Я была верным приверженцем санитарной реформы»
СЦ 9, 158,159:
27. Когда я впервые получила весть о санитарной реформе, я была очень слабой и хилой женщиной, часто терявшей сознание. Я молила Бога помочь мне, и Он озарил меня ярким светом санитарной реформы. Господь указал мне, что всем соблюдающим Его заповеди следует объединиться с Ним святыми узами; что путем умеренности в еде и питье они должны сохранить свое тело и разум в самом лучшем состоянии для служения. И это знание было великим благословением для меня. Я стала на сторону санитарной реформы, зная, что Бог укрепит меня. И сегодня, невзирая на преклонные годы, у меня здоровье намного лучше, чем в молодости.
Некоторые считают, что я не следую принципам реформы в той мере, в какой выступаю за них в своих статьях и публикациях. Но я могу сказать: я была верным приверженцем санитарной реформы. И члены моей семьи знают, что я говорю правду.
Приложение II. Джеймс Уайт об обучении принципам санитарной реформы
[495] (В отчете Джеймса Уайта о лагерном собрании в Канзасе в 1870 г. имеется нижеследующее высказывание относительно постоянно увеличивающегося света санитарной реформы и опасности неразумных методов обучения ее основам, а также об отношении Е. Уайт к крайним позициям в этих вопросах. Будучи историческим документом, оно освещает некоторые аспекты наставлений Е. Уайт того времени. — Составители.)
Ревью энд Геральд, 8 ноября, 1870:
Е. Уайт толковала вопросы санитарной реформы глубоко и исчерпывающе. Ее замечания были всегда предельно ясны и убедительны, но вместе с тем крайне осторожны, так что ее с вниманием слушали все присутствовавшие, увлекаемые манерой изложения. В вопросах реформы она всегда избегала крайностей и занимала лишь те позиции, которые, по ее мнению, не вызывали у людей предубеждений.
У слушателей нетрудно создать неприязнь и предвзятое мнение о санитарной реформе, если люди, представляющие ее принципы, неудачно выбирают для этого время или форму изложения, а в особенности если они преподносят истину в духе фанатизма. О некоторых деликатных вопросах, как, например, о «тайных грехах», следует говорить лишь изредка, если только вообще это можно обсуждать публично; об этом, возможно, стоит упомянуть лишь в специальной публикации по конкретному вопросу. Среди десяти наших проповедников не найдется и одного, который умел бы с полной осведомленностью и тактом рассказать о здоровом образе жизни, учитывая все его аспекты и направления. Вред, причиненный делу проповеди истины из-за непродуманного поведения тех, кто представлял ее людям в неподходящее время, в неподходящем месте и в неверном изложении, едва ли можно оценить.
«Еще многое имею сказать вам, — говорил Христос, — но вы теперь не можете вместить». Иисус знал, как направлять стремления Своих учеников. Господь знал также и то, что ожидающий Его пришествия народ следует знакомить с великим светом санитарной реформы шаг за шагом, чтобы мы могли принять его и воспользоваться полученными наставлениями в своей практической жизни, не настраивая при этом против себя общественное мнение. Этой осенью исполняется двадцать два года с тех пор, как благодаря свидетельствам Е. Уайт наше внимание было обращено на вред табака, чая и кофе. Господь чудесным образом благо- [496] словил нас и помог нам отказаться от всего этого, так что в настоящее время наша Церковь, несмотря на некоторые отрицательные моменты, может радоваться достигнутой победе над этими пагубными пристрастиями и привычками…
После того, как мы одержали в этом верх и Господь увидел, что мы способны нести людям свет, Он дал нам Свои наставления относительно пищи и одежды. До определенного момента дело санитарной реформы среди членов нашей Церкви неуклонно продвигалось вперед, и произошли большие перемены (особенно по части употребления свинины). Но из-за болезни Е. Уайт на некоторый период перестала выступать и писать по вопросам реформы здоровья. И это время можно считать началом несчастий и ошибок нашего народа в вопросе внедрения здорового образа жизни.
Но, с тех пор как мы вновь принялись за распространение вести, Е. Уайт все чаще чувствовала побуждение разъяснять спорные вопросы из-за существующих разногласий среди сторонников реформы, а не по какой-либо другой причине. Тот факт, что все или почти все приверженцы крайних взглядов считали, что Е. Уайт безоговорочно одобряет их позицию, являлся причиной ее постоянного желания высказывать свое действительное отношение ко всему этому. Члены нашей Церкви должны своевременно узнавать ее мнение, и они узнают его.
Что касается употребления табака, чая, кофе, мяса, а также характера одежды, то в этих вопросах существует полное взаимопонимание и согласие. Но в настоящее время Е. Уайт не считала своевременным полный отказ от соли, сахара и молока. Если бы не было никаких других причин, побуждающих поступать осторожно в этом вопросе, достаточно было бы отметить тот факт, что сознание многих людей совершенно не подготовлено даже для того, чтобы слушать о подобных ограничениях. Можно ясно увидеть связь, существующую между отступничеством отдельных членов нашей Церкви и некоторых наших общин и крайними взглядами по вопросу питания, необдуманно изложенными в журнале «Ревью». Последствия были очень плачевны. В то время как одни полностью отвергли свет санитарной реформы, потому что им неправильно представили ее суть, другие — исполнительные и сознательные — [497] стали придерживаться крайних взглядов, приносящих огромный вред здоровью, а следовательно, и пропаганде воздержания, что, конечно, темным пятном легло на дело реформы.
При таком крайне разочаровывающем положении дел Е. Уайт чувствует побуждение возобновить свою работу в этой области, с тем чтобы внести ясность и определенность в происходящее. При этом, однако, нужно сказать, что хотя она не считает полезным для здоровья пить молоко в большом количестве, да еще, как это зачастую бывает, с хлебом, но все же главный упор делает на важности того, чтобы коровы, от которых молоко берется, были по крайней мере здоровы. Поэтому, исходя из полученного до настоящего времени света, она не может присоединиться к требованиям полного отказа от молока. Такая работа должна проводиться лишь хорошо осведомленными сторонниками санитарной реформы, под руководством отдела кулинарии нашего института здоровья в Батл-Крике, после того как столь привычное и любимое ими молоко исчезнет в первую очередь с их столов. Подобная деятельность может оказать большее влияние на членов нашей Церкви в том случае, если сами наши служители станут ревностными приверженцами санитарной реформы и откажутся неограниченно употреблять коровье молоко.