Васильев между тем включил небольшой дисплей, расположенный перед водителем на передней панели с правой стороны от рулевой колонки, ввел мою дискету и, словно забыв о прибывшей, погрузился в чтение моих представительских инструкций. На это ему хватило ровно минуты. Но, когда он заговорил, тон у него был уже другой. Я по крайней мере получила право на фамилию.
– Значит так, – сказал он с непонятной для меня суровостью. – Ты, Николаева, в таких делах человек новый. Поэтому полностью твое задание знать тебе пока не положено. В ситуацию я тебя введу, задачу на первом этапе поставлю. Дальше будешь действовать по обстоятельствам. Когда до второго этапа доберешься, сама все поймешь. А не доберешься – значит, и понимать не надо было...
Честно говоря, такой вводный инструктаж меня несколько озадачил. Что это за задание такое – «Поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что...»? Нельзя ли поконкретнее? И потом, что это за намеки – «Если не доберешься...»? Веселенькое начало, нечего сказать!
Васильев, очевидно, чувствовал двусмысленность своих слов. Неопределенность, которая прозвучала в его фразах, его самого несколько смущала. Но, наверное, он вынужден был говорить неопределенно. Единственное, что он должен был сделать в любом случае – обрисовать мне ситуацию в Кайдабаде и сформулировать мою первоначальную задачу. К чему он незамедлительно и приступил.
– Толчок силой семь баллов произошел двенадцать часов назад. Никакого предупреждения не было. В городе уцелело одно здание – мечеть, построенная в шестнадцатом веке. Почему не развалилась, совершенно непонятно. Возможно, под ней существует локальная песчаная подушка. Толчок пришелся на ночное время. Поэтому жертв очень много. В Кайдабаде, по переписи, проведенной пять лет назад, проживало около шестидесяти тысяч человек. Нашей группой эвакуировано триста пятьдесят раненых, обнаружено полторы тысячи трупов. Порядка пяти тысяч человек успели выбежать из домов или выбрались из завалов самостоятельно. Их мы пока не вывозим. Они сидят на развалинах, ждут, когда освободится транспорт. Да они и уходить-то со своих развалин никуда не хотят... Тебя это, собственно говоря, не касается... Теперь слушай внимательно и не говори, что не слышала...
Васильев посмотрел на меня строго, словно сомневаясь, что я последую его совету.
– В Кайдабаде сейчас работают уже три группы спасателей, направленных сюда в соответствии с соглашением ООН по спасательным работам, – наша, американцы и французы. Возможно, прилетят еще аргентинцы. У них очень сильная, опытная команда спасателей, но слабая дипломатическая служба. А политическая ситуация здесь очень сложная... Город пока поделен на три зоны. Каждая из национальных групп работает в своей, хотя четких границ между ними, конечно, нет, и мы осуществляем активные контакты между группами. Идиотское, кстати, правило, но на нем настояла местная власть. Обычно международная служба спасения ООН присылает объединенную интернациональную команду... Впрочем, это ты, наверное, сама знаешь... Но здесь сейчас все шиворот-навыворот-набекрень... На территории нашей зоны твоих врачей...
Произнося это слово, Васильев покосился на меня и почему-то хмыкнул.
– ...пока не обнаружено. По оперативным данным, скорее всего они должны находиться на территории, где работают американцы...
Генерал сделал небольшую паузу и вздохнул, прежде чем продолжить.
– Теперь – твоя задача... Из российской медицинской миссии в Кайдабаде тебя, собственно, должен интересовать только один человек – Судаков Алексей Вениаминович, хирург, он же – руководитель миссии. Ему пятьдесят четыре года, очень высокий, худой, лысый. Фотографии его у меня нет, но его ни с кем не спутаешь. Больше двух метров роста и абсолютно лысая голова – редкое сочетание, никаких особых примет не надо... Найдешь и... Ну, словом, поможешь ему выбраться... Теперь слушай внимательно...
Я мысленно пожала плечами. Как этот генерал себе представляет: можно невнимательно слушать формулировку задачи?.. Или это с его стороны такой неуклюжий намек?.. На что?..
– ...Очень важно не только найти его, – медленно, чуть ли не по слогам продолжал генерал, – но и оценить его поведение с точки зрения психологической достоверности...
Он сделал паузу.
– Ты меня хорошо расслышала, Николаева? В крайних случаях решение принимай самостоятельно... Это, собственно, и есть твоя задача... Остальное сообразишь сама. Все тебе ясно, старший лейтенант?
«Издевается, что ли?» – подумала я с иронией, впрочем, так и не разобравшись, в чей адрес я ее направляю... Судя по всему, – в свой. Хотя кое-что я успела уже сообразить. Недаром же генерал так аляповато подчеркивал слова «психологическая достоверность»... Значит, я должна оценить, насколько этот человек лжет, насколько естественны его психологические реакции. А делается это в единственном случае: когда хотят выяснить, не ведет ли он двойную игру?.. Значит, Судаков – агент. Хотя я и не знаю – которой именно из российских структур... И меня, значит, посылают выяснить – не перевербован ли он? Только я не понимаю, почему бы этой структуре самой не заняться проверкой своего агента?..
– Тумана много, генерал, – ответила я откровенно, то, что думала. – Как бы не споткнуться в тумане-то и голову не расшибить...
Васильев закрутил головой.
– Ничего больше этого говорить не могу. Не имею права... Разбирайся сама... Значит, так, – добавил генерал после паузы. – К американцам я отвезу тебя сам. Представлю Уэйнкрафту. Он у них за главного. Работать будешь с тем, кого он тебе покажет. Самостоятельно американцы на своей территории работать не дадут, обязательно своего человека приставят... Но сначала поедем к французам. Это ребята простые, из национального легиона, с ними у нас и отношения попроще сложились. Без особого этикета обходимся... Теперь последнее... У меня тут пока всего шестьдесят человек. Все заняты, ни на минуту ни одного выделить не могу. Поэтому работать будешь одна... Особая сложность – отношения с местной властью...
Тут генерал вздохнул. Тяжелый получился у него вздох, искренний.
– Район Кайдабада контролируют отряды движения «Талибан», – продолжал знакомить меня с обстановкой Васильев. – Отношение к нам открыто враждебное. Ахмед-Кхель русских терпеть не может. Это командира их так зовут... Джихад он нам пока не объявил, но дело к тому идет. Пока мы спасаем людей – не провоцируют... Но действия наши жестко контролируют и ограничивают район передвижений. Поэтому – никаких конфликтов, никаких стычек. Иначе тебе просто горло перережут. Они тут мастера с кинжалами управляться... Твоя задача – вытащить отсюда Судакова... Он нам нужен... Французов талибы тоже не любят. А вот Уэйнкрафт с ними как-то договорился. Так что без него у тебя все равно ничего не получится... Ты должна с ним подружиться. Это, кстати, тоже одна из причин, почему выбрали именно тебя. Ты женщина, молода, и внешность у тебя более чем привлекательная...
Я с удивлением прислушивалась к словам генерала. Все это он говорил мне совершенно отстраненно, как будто сам – и не мужчина вовсе. У меня еще раз мелькнуло ощущение, что я – какой-то неодушевленный предмет. По крайней мере в его глазах...
– Теперь, кажется, все... Единственное, о чем прошу – помни, что с талибами нужно быть вдвойне осторожной. Хитрые и жестокие, как все азиаты... И что у них там за отношения с мистером У – еще разобраться нужно. Не нравится мне их дружба...
Васильев включил зажигание, но с места не тронулся, а постучал в прозрачную перегородку, отделявшую нас от оператора за компьютером. Мне было видно, как тот отвел глаза от экрана монитора и вопросительно посмотрел на генерала.
Васильев щелкнул каким-то тумблером и спросил по внутренней связи:
– По прогнозу есть что-нибудь новенькое?