История не сохранила нам имени этого провозвестника «особых» германо-американских отношений. Но стремление крупнейших немецких промышленных групп к ликвидации Советской власти и захвату русских богатств — будь то вместе с Антантой или без нее — оставалось неизменным. Читатель простит автору скачок в хронологии. В июне 1926 года в Лондоне состоялась секретная конференция с участием все того же генерала Макса Гофмана, немецких политиков фон Клейста, фон Курселя, английского нефтяного короля Детердинга, а также заместителя министра иностранных дел Англии ЛоккерЛэмпсона. Газета «Фоссише цайтунг» 4 февраля 1930 года так излагала содержание переговоров:
«Первый пункт повестки дня — «Государства Европы и большевизм» — заканчивался лапидарной фразой: «Большевизм должен быть ликвидирован». Второй пункт — «Интересы Европы на Ближнем Востоке» — заключался выводом, что в ограничении панславизма и в освоении экономических областей заинтересованы и Англия, и Германия. На Кавказе, как одной из территорий, которые надлежит освободить из-под большевистского ига, Германия и Англия должны будут сообща заняться экономическим освоением и преградить путь большевистской экспансии, направленной на Турцию, Персию и Индию.,
Участие Германии в освободительной деятельности расчленяется на следующие пункты:
а) военно-техническое руководство;
б) людские ресурсы (солдаты и инструкторы);
в) технические ресурсы: производство военных материалов и снаряжения (фиктивные заказы от других государств, частичное изготовление в практически участвующих других странах);
г) характер деятельности в официальной Германии: упоминание договора о нейтралитете (тактически), положение Германии после Версаля;
д) участие в экономическом восстановительном строительстве освобожденных стран (впоследствии на договорной основе);
е) использование зарубежных немцев (колонисты); ж) активизация русских мусульман...»[43].
Итак, идея ликвидации Советской России в течение всех лет после Октября владела умами немецких промышленных магнатов. Не сумев извлечь уроков из своего собственного опыта послерапалльского периода, когда между СССР и Германией установились взаимовыгодные, нормальные отношения, «военная партия» немецкого делового мира вернулась к иллюзиям эпохи Макса Гофмана. Недаром глава «ИГ Фарбен» Дуисберг провозгласил идею создания «экономического блока от Бордо до Одессы», а Гугенберг в 1932 году официально выступил с планом захвата Украины. Вот здесь уже можно говорить о детерминизме: ведь любой путь, отрицавший рапалльскую идею мирного сосуществования с СССР, вел Германию к катастрофе.
Иными словами: лозунг «уничтожения большевизма» появился у Гитлера отнюдь не как импровизация, не как фантазия оратора-демагога. Именно этот лозунг обеспечивал преемственность политических целей германского империализма начиная с 1917 года. И именно здесь надо искать истоки плана «Барбаросса».
ГЕОМЕТРИЯ АГРЕССИИ. Глава 2.
Первые ступени
Едва ли не 200 лет назад была популярная «геометрическая теория» войны. Ее автор Адам фон Бюлов полагал: развитие военного искусства ведет к тому, что исход войн можно будет заранее рассчитывать, как геометрическую задачу. Уже Клаузевиц усомнился в правоте прогноза фон Бюлова, заметив однажды, что у войны есть собственная грамматика, но нет собственной логики. Прославленный теоретик с сожалением писал о том, что войн в абсолютной форме не бывает. Они лишь часть политических отношений, которые властно вторгаются в сферу военного планирования...
Очевидно, Гитлеру было бы удобнее всего действовать по теории Бюлова. К этому особо склонялись генералы из ОКВ и генштаба сухопутных войск. Еще со времени Шлиффена они привыкли считать Европу «учебным полигоном» для практического опробования своих штабных разработок. Но можно ли было «рассчитать» войну против Советского Союза? Очевидно, это казалось Гитлеру возможным.
Идея нападения на Советский Союз была изложена Гитлером еще в 1925 году на страницах «Майн кампф». Но «Майн кампф» была, так сказать, теоретической программой. Ее практическое осуществление было провозглашено буквально через несколько дней после прихода Гитлера к власти. Без этого документа — протокола речи Гитлера, произнесенной 3 февраля 1933 года на обеде у главнокомандующего рейхсвером барона Курта фон Гаммерштейн Экворда, — наше дело «Барбаросса» было бы неполным, ибо там содержались такие формулировки:
1. Внутренняя политика. Полное изменение нынешней внутриполитической ситуации. Не будут терпимы никакие настроения, противоречащие цели (пацифизм!). Кто не подчинится, будет сломлен. Истребление марксизма огнем и мечом. Приучить молодежь и весь народ к тому, что нас может спасти только борьба; этой мысли должно уступить все остальное (она воплощена в миллионном нацистском движении, которое будет расти). Воспитание молодежи, усиление военной готовности всеми средствами...
4. Создание вермахта есть важнейшая предпосылка для достижения цели — восстановления политической власти. Надо снова ввести всеобщую воинскую повинность. Но до этого государственная власть должна позаботиться о том, чтобы военнообязанные до призыва или после службы не были отравлены ядом пацифизма, марксизма, большевизма.
Как обращаться с политической властью после ее завоевания? Еще сказать нельзя. Возможно, завоевание нового экспортного пространства; возможно, — это куда лучше — завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его безжалостная германизация»[44].
Итак, это было заявлено 3 февраля 1933 года. Старинная мудрость гласит: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Даже бесцеремонные нацистские политики понимали, что в 1933 году им было еще не время устремляться на Советский Союз. Агрессию нужно было тщательно подготовить, и именно этим занималась гитлеровская Германия все последующие годы.
История планирования и осуществления агрессии стала после Нюрнбергского процесса достаточно хорошо известной: ремилитаризация Рейнской области, аншлюс Австрии, захват Чехословакии, Мемеля и, наконец, официальное начало войны в Европе 1 сентября 1939 года. Нас же в данном случае интересует ее главный аспект — подготовка агрессии против СССР. Имея в виду именно этот аспект, мы снова зададимся вопросом: имела ли место здесь импровизация? Ни в коем случае. В одном из документов, который был представлен Гитлеру в 1937 году, военный министр генерал Вернер фон Бломберг писал, что вермахт должен быть постоянно готовым к войне, чтобы «быть в состоянии использовать для войны создавшиеся благоприятные политические возможности»[45]. В соответствии с этим соображением Бломберг предлагал пять вариантов войны:
первый вариант — война на два фронта с центром тяжести на Западе;
второй вариант — война на два фронта с центром тяжести на Востоке;
третий вариант — вторжение в Австрию;
четвертый вариант — военные операции в Испании; пятый вариант — комбинация первого и второго вариантов с учетом совместных операций против Англии, Польши и Литвы.
Как видим, место для импровизации едва ли оставалось. В директиве Бломберга были очерчены внешние рамки возможностей гитлеровской Германии. И именно с этими рамками считался Гитлер, когда 5 ноября 1937 года он созвал совещание высших представителей государства и вооруженных сил — для того, чтобы поставить вопрос о выработке конкретного плана войны. Как мы знаем из документа, который получил название протокола Хоссбаха[46], на этом совещании было решено, что война должна начаться ни в коем случае не позже 1943 года, а по возможности раньше. Было определено, что дальнейшая политика Германии не может осуществляться мирными средствами, а должна быть переведена на рельсы насилия.
44
„Der Nationalsozialismus 1933 — 1945 in Dokumenten", Frankfurt am Main, 1957, S. 180 ff.
45
„Sein Kampf. Niirnberger Dokumente" (далее: „Sein Kampf..."), Hrag v. Р. de Mendelssohn, Hamburg, 1946, S.20.