добравшись до раздела «Разные новости» на обороте страницы со статьёй о
вручении призов. Он принялся за чтение, и ему показалось, что у него
остановилось сердце. Его глаза жгли строки:
НЕЧАЯННО ОТРАВИЛСЯ МАЛЬЧИК
С., 14 июля.
Вчера во второй половине дня Александр Mотье, 12-ти лет, проглотил
сильный
яд, который он принял за лекарство. Попытки спасти несчастного мальчика,
жертвы собственной роковой ошибки, были безуспешны.
Жорж поднял глаза и осмотрелся, как будто сомневаясь в реальности того,
что видел. Всё находилось на своих обычных местах: «Мальчик в голубом» и
«Мальчик в розовом» - каждая картина в соответствующей ей раме; его не
застеленная кровать; его жакет, наброшенный на спинку кресла; ваза с
цветами в центре стола; рядом его поднос с завтраком: фарфоровая чашка с
небольшим следом шоколадной пенки с краю и кожура грейпфрута с ложкой в
ней.
Жорж снова посмотрел на газету. То, что он только что прочитал, по-
прежнему в ней находилось. Среди других коротких новостей эта новость
была самой важной, занимая почетное место над «банкиром-мошенником» и
«сравнением мотовелосипеда и автомобиля». А там, на другой стороне
страницы, по-прежнему была церемония вручения наград, благословение
кардинала, обещание отличных каникул, имя Жоржа под заголовком о
прилежании и усердии, а вдобавок ко всему – ещё и имя Александра. Эти две
новости вторили друг другу. Они должны были следовать одна за другой, а
не быть разделёнными. Над лаврами Сен-Клода вырос этакий одинокий,
стройный кипарис [(др.-греч. Κυπάρισσος) - в древнегреческой мифологии
юноша, любимец Аполлона, превращённый им в дерево, носящее его имя, так
как он сильно горевал по нечаянно убитому им любимому оленю, которого ему
дал сам Аполлон]. А комедия уступила место трагедии.
Жорж поднялся, газета соскользнула на пол. Он медленно подошел к двери и
запер ее. Ему хотелось в последний раз побыть наедине с Александром.
И в этот момент, когда он почувствовал себя застрахованным от вторжения,
невообразимая новость вспыхнула в его голове с ослепляющей ясностью.
- Боже, как глупо! Как глупо! - зарыдал он, и, упав в кресло, закрыл лицо
руками. Жорж долго плакал - тот, кто в канун каникул, перед лицом
безмерного несчастья, счёл слёзы нелепыми. Никогда ещё он не опускался в
такую пропасть внутри себя. Ему хотелось бессознательности, беспамятства
в тех глубинах, а не отчётливого сознания, терзавшего его. Постепенно,
через его горе пробилось соображение, мысль: Александр отравился не
случайно, а сознательно - он умер из-за него, Жоржа.
Эта убежденность остановила его слезы.
- 14 июля ... вчера днем...
То есть посланное 12-го, письмо Жоржа на следующий день достигло Отца
Лозона, и священник нанёс свой удар. Удар, который мальчик парировал
своим ударом. И вот, спустя немного времени, из нитей, пронизывающих
жизнь колледжа - уроков, заданий, молитв; от одного Уединения до другого;
от обряда с ягнёнком до историй про ящериц; от «Карты Любви» до «Жития по
добродетельному Декалогу», от стихов Ришпена и до ряда «Подражаний…», от
академии до конгрегации, от Отца де Треннеса до епископа Пергамского -
соткалось самоубийство. Такой оказалась развязка свиданий в оранжерее,
записок, поцелуев и дружеских надежд.
«Несчастный мальчик, жертва собственной роковой ошибки...» В этих словах,
казалось, крылась трагическая ирония. Это была роковая ошибка Жоржа,
Люсьена, священника; Александр был их жертвой. Розовая вода, святая вода
и все остальные лекарства обратились в яд.
Жорж и его духовник окончательно примирились. Благодаря их совместным
усилиям Александра Мотье не стало. Был разговор о возвращении мальчика
Богу: они сделали это. Но мальчик своим поступком доказал им: священнику
- что он презрел законы, во имя которых его преследовали; Жоржу - что он
жил только ради него. Как он сам когда-то сказал: он любил Жоржа больше,
чем саму жизнь. Что за это время сделал Жорж для друга? Он пожертвовал
четыре страницы из своих призовых книг, оставил себе две записки, выбрал
лилию и написал письмо. И в день, когда умирал Александр, с мыслями о
лице того, кто лгал ему, Жорж ходил в город, чтобы освободится от лица
того, кто ему никогда не лгал. Та гирлянда лиц, которую он придумал,
станет похоронным венком.
Он опять изгнал кого-то, только на этот раз не только из колледжа. Он
поступил так с тем, к кому стремился с первого дня первого семестра в
колледже, даже через дружбу с Люсьеном; с тем, кого нельзя ни с кем