парой супниц. Сосед слева оторвал Жоржа от раздумий просьбой повторить
его имя, которое было нечётко сказано; сам он назвался Марком де
Блажаном.
Вскоре они узнали немного друг о друге. Марк приехал из С., города,
находившегося неподалеку от родного города Жоржа. Возможно, именно
поэтому они сидели рядом; или, вероятно, это было из-за приставки «де» в
их именах? Но Жорж надеялся, что Блажан не окажется сыном маркиза; хотя
он мог им быть, но подобное не делало бы никакой чести титулу - у него
был кривой нос, редкие волосы, и он носил очки самого затрапезного вида;
кроме того, казалось, что его здоровью нечем гордиться - он был худ и
бледен. Вероятно, каникулы не пошли ему на пользу - он уже принимал
лекарства, рядом с ним стоял ящичек с аптечной бутылкой и коробкой
пилюль. Контраст между ним и соседом Жоржа с правой стороны не мог не
броситься в глаза. Жорж узнал в нём того рослого парнишку, у которого
пытались отобрать цветок, и который дурачился возле живой изгороди. Он
олицетворял собой энергию и силу. Жорж понравился его смех, его голубые
глаза, черные волосы, и скопление веснушек, оживляющих его лицо. Он
представился - Люсьен Ровьер.
После десерта предстоятель позвонил в колокольчик, требуя тишины.
Один из мальчиков, встав у пюпитра, установленного посреди зала, принялся
читать первую главу «О подражании Христу» [Католический религиозный
трактат Фомы Кемпийского, ок.1427 г.]:
- ...Посему, постарайся отвратить сердце свое от любви к тому, что
видимо, и направить его к тому, что незримо. Ибо тот, кто подчинен своим
чувственным желаниям, оскверняет совесть и лишается благодати Божьей.
После чего все встали и повернулись к настоятелю, который молился. Жорж
уставился на шею Ровьера; она классно выглядела и пахла лосьоном.
Спальня, как трапезная, выглядела совсем не так, как днём. Здесь, однако,
царила тишина, придававшая сборищу мальчишек религиозный оттенок. Жорж
понимал, что следуя обычаям, направленным, по-видимому, на облегчение
надзора, повсюду будет иметь нескольких соседей. Его кровать оказалась
предпоследней; кровать Ровьера стояла последней в ряду, в самом в конце
комнаты, в непосредственной близости от шкафчиков. Он пошёл посмотреть на
свои вещи в шкафчике под номером 25: Сестра приспособила туда занавес,
чтобы на его одежду не садилась пыль. Она всё хорошо устроила: она знала,
как отблагодарить за щедрое вознаграждение, которое получила. Его книги
были аккуратно сложены рядом с чем-то вроде невысокого сундука,
служившего тумбочкой. Хотя, согласно сказанному Марком, учебники для
третьей формы, которые он уже купил, оказались бесполезны: учебный план
колледжа был иным. Разве не в этом смысл религиозного заведения? Оно
должно отличаться от всех остальных!
Некоторые из ребят, подобно Ровьеру, чьё привычное хладнокровие не было
нарушено возвращением в школу, несколько оживили спальню, отправившись
чистить зубы к умывальникам. Вода из кранов звонко била в цинковые
раковины. Наблюдая за другими, Жорж начал раздеваться. Он видел голые
спины, торсы и руки, у одних бледные, у других - загорелые. Он надел
пижаму. Кое-кто из мальчиков носил ночные рубашки; тут, очевидно,
присутствовало два направления в ночной одежде. Жорж скользнул под
покрывало. Никогда раньше ему не приходилось ложиться спать среди такого
количества людей. Ровьер, вернувшийся от умывальников, раздевался. Он не
отвернуться от Жоржа, представ перед ним в своём природном естестве.
Натянув пижамные штаны, он столкнулся с некоторыми трудностями, пытаясь
выровнять концы завязок. Наконец, ему это удалось, и он запрыгнул на
кровать, где одним движением отвернулся. После чего, усевшись, изящно
склонил голову и принялся грызть ногти. Жоржа это огорчило; он слышал,
что у мальчиков подобное являлось свидетельством порока. Все обитатели
спальни встали на колени на своих постелях, в то время как дежурный
воспитатель помолился вслух: его первыми словами были: «Сон есть
отражение смерти».
Потом в комнате погасили свет, оставив гореть только ночник. Тихо
ступая, некоторое время спальню патрулировал аббат, затем он исчез; его
комната примыкала к спальне, а дверь туда находилась сразу за большой
аркой, ведущей из общежития. Он раздвинул занавески на внутреннем окне, выходившем на умывальники, что позволяло ему следить за всей спальней.
Его исчезновение стало сигналом для начала шепчущих разговоров.