Как хорошо было место в комнате, где размещались Жорж и его соседи, как
далеко они находились от враждебных ушей! Марк обратил внимание Жоржа на
дополнительное преимущество: дежурный воспитатель не мог застать их
врасплох, услышав их, ибо они обязательно бы увидели, что он идет - дверь
в его комнату, невидимая почти для всех остальных, находилась в дальнем
конце диагональной линии, проведенной от их кроватей. Блажан набросал
геометрический план спальни в воздухе. После чего спросил:
- Ты ужасно умный?
- Я в прошлом году получил приз за всестороннее развитие, - ответил Жорж.
- Воспитатель посчитал достойной шуткой поселить нас вместе, - сказал
Марк, смеясь. - В Сен-Клоде я четырежды был первым учеником. О, Отцы
знают, что делают! Они уделяют пристальное внимание нашим данным, они
знают, что мы никогда не будем списывать и можем играть друг против
друга. Вы, лицеисты, должны быть ужасно продвинуты - я к тому, что такую
высокую оценку дали сами воспитатели. Здесь ты сможешь поступить в
академию. По крайней мере, это не так глупо, как становиться
конгрегационистом [членом церковного братства]. Сейчас я уже год как в
академии; я посодействую тебе, если захочешь. Хотя я очень верующий, но
просто не хочу присоединяться к конгрегации: это не что иное, как скопище
парней, у которые есть все основания не обращать на себя внимание; я
считаю это отвратительным.
Жорж обрадовался, когда Блажан закончил трёп. Ему хотелось узнать, спит
ли Ровьер. Находясь с краю ряда, Ровьер мог разговаривать только с
Жоржем. Свет ночника падал на его лицо; его глаза были закрыты, но он
открыл их, словно почувствовал на себе взгляд Жоржа.
- Спокойной ночи, - сказал он, улыбаясь, и протягивая Жоржу руку; после
чего повернулся на другой бок и натянул одеяло до ушей.
Жорж не ложился так рано, и поэтому не мог заснуть. Он думал о
случившемся за день и о своих соседях: Блажан был выходцем и той же
среды, что и Жорж, и таким же умным. Ещё приятнее для Жоржа стало то, что
воспитатель дал ему в соседи Ровьера. Он был мальчиком, которого Жорж
выбрал бы самостоятельно, а тут случай или судьба подтвердили его выбор.
Но он должен сказать Люсьену, чтобы тот не грыз ногти - это может
привести к аппендициту.
Затем его мысли перескочили на другое: вчера вечером его мать пришла к
нему в комнату, чтобы поцеловать и пожелать ему спокойной ночи. Она
сказала ему:
- Завтра, мой маленький Жорж, ты будешь далеко отсюда.
И теперь она была на самом деле так далеко! И последние каникулы, лицей,
его собственный дом казались Жоржу очень далёкими. Однако, он по-прежнему
мог представить собственную большую спальню; и густой ковер, на котором
он делал свои упражнения; и кресло, из которого на то, как он их делает,
с полным безразличием смотрела персидская кошка; и его полки, полные
книг, перекочевавших из отцовской библиотеки - их он читал в постели. А
ещё - две английские репродукции: «Мальчик в голубом» и «Мальчик в
розовом» [две знаменитые картины английского художника Томаса
Гейнсборо], висевшие над его кроватью; деликатно тикающие часы, чьи
куранты били уже целое столетие, в котором Жорж, если бы он жил тогда,
был бы не школьником, а королевским пажом, как тот юный шевалье де Сарр,
чей портрет висел в гостиной.
Как он мог предполагать, что колледж так быстро разъединит его со всем
этим? С этой ночи он больше не будет сожалеть о потери комфорта и роскоши
родного дома, как завтра он не стал бы сожалеть о потере своего
велосипеда: как сказал аббат-префект, отныне его дом здесь. Он начал
засыпать: в его сне бил колокол. Был ли это колокол собора M.; или
колокол деревенской церкви, бьющий по праздникам; или, возможно, это был
колокол замка, сзывающий к обеду; или, это всего лишь его будильник?
Неожиданно кто-то сжал плечо Жоржа, и, не понимая происходящего, он
увидел над собой лицо священника, и услышал голос, говорящий:
- Сейчас же поднимайся, вставай на кровати!
Ещё не отойдя ото сна, он стоял на коленях, слушая утреннюю молитву:
«О Боже, в силу благости Твоей, что свет суток восстанавливаешь мне...»
Блажан дружески кивнул ему. Жорж посмотрел на Люсьена, улыбнувшегося в
ответ. Он соскочил с кровати, и, надев тапочки, вывернул карманы своего
синего пижамного костюма, живо проведя по нему щёткой (у него были
определенные принципы), а затем повесил его в свой шкафчик. Он достал
костюм плюс-четыре [Plus-fours - костюм со штанами, спускающимися на 4