А мать, поцеловав его, сказала:
— Твой день рождения только завтра, но нам не хотелось, чтобы ты до той поры ждал нашего подарка — ты заслужил его своими успехами.
И, пользуясь сложенной газетой как подносом, она преподнесла ему небольшую открытую шкатулку, в которой лежало очень красивое кольцо с печаткой. Жорж поблагодарил их, и снова поцеловал. Он подсчитал жемчужины на гербе, и проверил, правильно ли число веточек на фамильном поле. Он надел кольцо на палец и с минуту забавлялся, оценивая, какой эффект оно производит. Он даст надеть его Александру, если получится увидеться с ним в понедельник. Нет, лучше он подарит ему кольцо. Это освятит их тайный союз. Александр станет надевать его на ночь, на время, пока будет спать. А Жорж скажет, что потерял его во время поездки. Он вполне может обойтись без кольца; пылающие ветки были бы ненадёжным огнём.
Снова оставшись в одиночестве, он счастливо растянулся на диване, собираясь прочесть статью, в которой его имя упоминалось также блистательно, как сияло кольцо на его пальце.
ВРУЧЕНИЕ ПРИЗОВ В КОЛЛЕДЖЕ СЕН-КЛОД
Церемония вручения призов в колледже Сен—Клоде в этом году стала особенно ярким событием. Его Высокопреосвященство кардинал–архиепископ М. почтил церемонию своим присутствием. Утро заполнилось речью, произнесенной монсеньёром настоятелем, после чего был зачитан список отличившихся и победителей (основные имена мы напечатали ниже). Вторая половина дня была посвящена театральным постановкам: маленькая пьеса Ричард Львиное Сердце, искусно сыгранная самыми юными учениками, и большая комедия Ж. Расина Les Plaideurs, в которой их старшие товарищи продемонстрировали своё остроумие и исключительность. Многочисленные зрители этого длинного праздника интеллекта и потока остроумия всё же сочли его слишком коротким. Наши поздравления мальчикам, которые, в сопровождении своих родителей и после благословения Его Высокопреосвященства, сказали до свидания своему любимому колледжу — до той поры, пока они не вернутся с отлично проведённых ими каникул.
Жорж улыбнулся; тут безошибочно угадывался стиль настоятеля. Это не могло быть написано никем иным — «отлично проведённые каникулы» и, по крайней мере, одна александрина, проскользнувшая в текст.
За заметкой следовали результаты бакалавриата — полезная пропаганда; затем — главные призы колледжа (Кубок ассоциации выпускников и т. д.). За ними — призы за прилежание и усердие по каждому классу. Его имя упоминалось дважды. Ему следует вырезать эту колонку; он впервые имел отношение к такому роду публичности — лицей не печатал имена своих учеников в газетах. И он не смог удержаться от того, чтобы не почувствовать гордость за себя.
Ещё больше, чем в Сен—Клоде, он ощутил себя рождённым для почестей и отличий. Александр прочтёт эту заметку утром, и, даже после бурного вчерашнего объяснения, будет взволнован, прочитав в газете имя своего друга; так же, как был взволнован его друг, читающий его имя, украшающее список поощрительных призов.
Никогда ещё Жорж не получал столько удовольствия от чтения газеты; он привык относиться к ним, как к чему–то неинтересному, и был благодарен этой газете за то, что там напечатали его имя, и таким образом обратили внимание его друга в его сторону. Эта маленькая хроника достижений могла помочь в его ситуации.
Поэтому всё, что все, что было напечатано в этой газете, показалось ему достойным внимания. Под её названием он прочитал:
Суббота, 15 июля. День Святого Анри
Ему хотелось, чтобы это был день святого Жоржа, Александра, Люсьена или Клода. Но дни этих святых уже миновали, и только один ещё вызывал интерес — Святой Алексий. Жорж пробежал глазами статьи на других страницах, добравшись до раздела «Разные новости» на обороте страницы со статьёй о вручении призов. Он принялся за чтение, и ему показалось, что у него остановилось сердце. Его глаза жгли строки:
НЕЧАЯННО ОТРАВИЛСЯ МАЛЬЧИК
С., 14 июля.
Вчера во второй половине дня Александр Mотье, 12-ти лет, проглотил сильный
яд, который он принял за лекарство. Попытки спасти несчастного мальчика,
жертвы собственной роковой ошибки, были безуспешны.
Жорж поднял глаза и осмотрелся, как будто сомневаясь в реальности того, что видел. Всё находилось на своих обычных местах: «Мальчик в голубом» и «Мальчик в розовом» — каждая картина в соответствующей ей раме; его не застеленная кровать; его жакет, наброшенный на спинку кресла; ваза с цветами в центре стола; рядом его поднос с завтраком: фарфоровая чашка с небольшим следом шоколадной пенки с краю и кожура грейпфрута с ложкой в ней.