— Ах! — сказала она. — Я сказала тебе, что быстро вернусь. Но меня столько раз прерывали! Я вижу, из–за меня ты пропустил часовню, так же, как и я. Давай, сотворим небольшую молитву вместе? После того, как я разложила твоё бельё в бельевой, я повесила твои костюмы в шкаф спальни, в отделение с твоим номером. Я не смогла разложить книги в студии, потому что не знаю, где твоё место. Они на тумбочке у кровати. Ты найдешь ящик для своего джема или варенья в большом шкафу; тебе покажут. Держи его всегда запертым, как и шкафчик с одеждой. Среди нас нет воров, но много тех, кто любит повсюду совать свой нос.
Сестра сопровождала свои сентенции кивками головы.
— И ещё, — продолжила она, — твой сундук и чемодан отнесли на чердак, но метку к ним пока не привязали, из–за того, что приходится думать обо всём сразу, ты понимаешь. Само собой, я застелила для тебя кровать, но как ты знаешь, мы тут обходимся без горничных. Но ты быстро научиться делать это, нет ничего проще. Я буду наблюдать за ней первые день или два, чтобы убедиться, что она не слишком неопрятна.
Двери часовни открылись: приветствие окончилось. Мальчики снова пересекали двор, направляясь к трапезной. Как только Жорж и Сестра покинули лазарет, она тут же установила индикатор «На КУХНЕ». Жорж последовал за ней по бесконечным коридорам.
— Ты будешь очень счастлив в Сен—Клоде, — заверила она его. — Всем нравится это место. Монсеньер проводит тут неделю каждые лето. Твои одноклассники — отличные дети, и твои воспитатели — учёные и праведные люди. Ты только должен вести себя хорошо и упорно заниматься, чтобы радовать своих родителей и Боженьку.
Спускаясь по лестнице, Жорж услышал шум, исходящий от трапезной, который становился все громче и громче. Приближался момент, когда он должен будет предстать перед всей школой. Обратят ли на него внимание, в такой оживленный день? Он становился уже не зрителем, а будто бы собирался выступить на сцену. Он быстро ощупал и подтянул узел галстука. Пробежал руками по волосам, но не один не сместился: он, должно быть, использовал достаточно геля этим утром.
В тот день он уже видел трапезную; но сейчас она полностью изменилась из–за множества юных лиц, заполнявших её, и воспитателей, восседающих за своими высокими столами, стоящими на возвышениях по краям зала. Жорж колебался, испуганный взглядами. После чего направился к высокому префекту, которого он увидел стоящим в дальнем конце зала. Признает ли его настоятель, восседающий под Распятием возле двери? По крайней мере, префект его не забыл, дружелюбно поприветствовав:
— Вот, наконец, и наш запоздавший!
Он подвёл Жоржа к назначенному ему месту, и представил соседям, предоставив им возможность представляться самостоятельно. Жорж сел. Удивленный отсутствием скатерти, он осторожно опустил свой серебряный нож, вилку и ложку на мраморную поверхность. Никто не предложил ему руки, и он не стал предлагать свою. Тарелки оказались со щербинами. Стол был заставлен кувшинами с вином, графинами с водой, корзинами с хлебом, и парой супниц. Сосед слева оторвал Жоржа от раздумий просьбой повторить его имя, которое было нечётко сказано; сам он назвался Марком де Блажаном.
Вскоре они узнали немного друг о друге. Марк приехал из С., города, находившегося неподалеку от родного города Жоржа. Возможно, именно поэтому они сидели рядом; или, вероятно, это было из–за приставки «де» в их именах? Но Жорж надеялся, что Блажан не окажется сыном маркиза; хотя он мог им быть, но подобное не делало бы никакой чести титулу — у него был кривой нос, редкие волосы, и он носил очки самого затрапезного вида; кроме того, казалось, что его здоровью нечем гордиться — он был худ и бледен. Вероятно, каникулы не пошли ему на пользу — он уже принимал лекарства, рядом с ним стоял ящичек с аптечной бутылкой и коробкой пилюль. Контраст между ним и соседом Жоржа с правой стороны не мог не броситься в глаза. Жорж узнал в нём того рослого парнишку, у которого пытались отобрать цветок, и который дурачился возле живой изгороди. Он олицетворял собой энергию и силу. Жорж понравился его смех, его голубые глаза, черные волосы, и скопление веснушек, оживляющих его лицо. Он представился — Люсьен Ровьер.