Оливер поёжился. Вот в чём дело. Он задумчиво склонил голову, поправил очки, пытаясь потянуть время, чтобы придумать, что ответить, но так и не нашёл нужных слов.
Коннор чуть понизил голос и сказал с заговорщицкой и одновременно с этим заигрывающей интонацией:
— Ты же подтвердишь, что я поговорил, если спросит?
Оливер почувствовал себя неуютно. Он вообще не любил врать, а врать ради человека, который вспомнил о твоём существовании только когда ему что-то стало от тебя нужно, точно не собирался. Поэтому он проигнорировал обжигающую улыбку Коннора и спросил:
— А если не подтвержу?
Коннор безразлично пожал плечами:
— Ну, с точки зрения фактов, я на самом деле к тебе подошёл и мы на самом деле говорим. Видишь, — он кивнул в сторону, — даже свидетели есть. Это будет наша маленькая тайна, м?
Справа и в самом деле стояли другие школьники, и кто-то поглядывал в их сторону. Оливер сщурился в неловкой улыбке. Интересно, сколько из этих ребят запомнят его как неуклюжего очкарика, с которым разговаривал Коннор Уолш. Ему стало немного обидно за себя.
— Вряд ли твоя мать имела в виду такой разговор.
— Ну, — ответил Коннор, — не уверен, что мне нужен такой разговор, тем более с тобой. Ты, конечно, симпатичный, — он окинул Оливера с ног до головы липким ощупывающим взглядом, — но такая помощь мне не нужна.
Сказав это, он оттолкнулся от стенки и ушёл.
Оливер смог подобрать код к своему ящику только со второй попытки.
Коннор Уолш назвал его симпатичным. Конечно, Оливеру не было дела до него и его просьб. И до того, что его мать переживает, вдруг Коннору будет тяжело после скандала — если это её беспокоит, она совсем не знает сына. И уж точно Оливеру нет дела до того, как на секунду стало тепло в груди, когда красавчик Уолш, звезда школы, назвал его симпатичным. Пусть вскользь и, может, в шутку. Скорее всего, в шутку. В общем, это было неважно.
Но когда вечером мама спросила, поговорил ли он с Уолшем, Оливер ответил да. И даже добавил, что миссис Уолш может не волноваться, он всегда поддержит её сына, если это будет нужно.
Ночью, когда Оливер уже ложился спать, телефон мигнул, доставив сообщение, что Коннор Уолш хочет добавить его в друзья на Фейсбуке. Оливер не знал, что думать. Если бы запрос пришёл хотя бы на пару дней раньше, он бы подумал, что Уолш нажал на «Добавить в друзья» случайно. Но после разговора в школе было понятно, что это не просто так. Хотя не было похоже, чтобы он горел желанием общаться с Оливером. Скорее всего, если бы не настойчивость матерей, они до сих пор не замечали бы друг друга.
Пока Оливер размышлял, стоит ли принимать запрос и что после этого будет, в личку пришло сообщение от Уолша. Оливер щёлкнул на значок и грустно усмехнулся. Всё ясно. Уолш писал: «Если спросят. Сегодня после школы я был с тобой где-то до трёх».
Ну конечно. Теперь он считает, что Оливер будет покрывать его гулянки перед матерью.
— Нет, — сказал Оливер, глядя в улыбающиеся глаза на аватарке Уолша, — Обойдёшься.
То, что он был первым парнем, кто назвал Оливера симпатичным, не давало ему права им пользоваться. Поэтому Оливер вернулся к запросу дружбы и с мстительной аккуратностью кликнул на «Удалить запрос».
Неожиданным было то, что сообщения от Коннора продолжили приходить. В школе они не общались. Только иногда, проходя по коридору, Оливер ловил на себе вызывающе смеющийся взгляд Коннора. Он кивал на ходу, Коннор кивал ему в ответ, и оба шли дальше по своим делам. Только миссис Уолш почему-то стала шире улыбаться каждый раз, когда Оливер попадался ей навстречу. Видимо, мама передала, что Оливер «готов помочь».
«Ходили к моим друзьям играть в ГТА», — получил Оливер вечером среду. «Задержались после школы, просто заболтались», — пришло в пятницу. И это было только началом. Отсутствие ответов Коннора, видимо, не смущало. А может, он и не обращал на это внимание. Иногда он уходил куда-то после школы с каким-нибудь парнем из другого класса. Иногда незнакомые Оливеру парни ждали Коннора у ворот школы — видимо, потеря необходимости скрываться полностью развязала ему руки, и он нырнул в поиск приключений, как рыба в воду. Оливер такое даже представить не мог. Только потом до Оливера дошло, что Коннор, видимо, постоянно рассказывал матери, как он наконец-то подружился с соседским «милым, очень вежливым мальчиком». И отправлял эти странные сообщения, чтобы обеспечить себе алиби. Думал, наверное, что Оливер согласен его прикрывать. Оливера эта мысль раздражала, и с каждым новым сообщением он злился на Коннора больше и больше. Но почему-то рука не поднималась его заблокировать.