— Большие…
Оливер больше ничего не понимал. Впрочем, всё, что он делал в последнее время, когда дело касалось Коннора, это не понимал.
Чёртов красавчик Уолш стоял на пороге его квартиры, сбежав со своей вечеринки, так, что их в любой момент могли заметить, и сжимал его пальцы своими, обжигающе горячими. За его спиной продолжала шуметь вечеринка, но он словно забыл о ней. Да и самому Оливеру показалось, что в коридоре стало неожиданно тихо. Исчезли все звуки, кроме бешеного стука крови в ушах.
Коннор, видимо, заметил непонимание Оливера и объяснил:
— Твои ладони. Большие.
Только сейчас Оливер обратил внимание, что да, рука Коннора меньше, чем его. Коннор придвинулся к нему опасно близко и горячим полушёпотом сообщил:
— Наверное, офигенно чувствовать такие руки на члене…
Оливер с трудом осознал, что Коннор потянул его руку вниз и положил себе на ширинку. Он заметил, что яростно залился краской, но не отдёрнул руки. Под тканью штанов явно чувствовалось, что Коннор возбуждается. Ощущать чужое тело так близко впервые в жизни было страшно, но захватывающе и волнительно одновременно. Коннор качнул бёдрами, и ладонь Оливера прижалась к его члену плотнее. Так хотелось прекратить это наваждение, вырваться, вернуться в реальность. И в то же время хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось.
— Ну же, — шепнул Коннор ошеломлённому Оливеру и легко потёрся об его ладонь. — Сожми его. Я знаю, что ты хочешь. Все хотят. Все любят мой член.
Оливер отшатнулся, как облитый холодной водой. «Все» ударило его, как пощёчина. Все. Все эти бесконечные безликие парни, которым Коннор отсасывал после школы, или которые отсасывали ему, или бог знает, чем они там с ним занимались. Все, с кем Коннор развлекался, пользуясь фальшивой дружбой с Оливером как прикрытием. И сейчас он почти стал одним из них.
Оливер никогда не чувствовал себя настолько грязным.
— Ты пьян. Я занят. — отрезал он, оттолкнул ошеломлённого Коннора и захлопнул за собой дверь.
Он слышал, как Коннор стучал, как кричал: «Эй, что не так?» Но не стал слушать. Вернулся в свою комнату, взял ноут, надел наушники и включил музыку погромче. Ещё громче. И ещё. Чтобы не слышать проклятый стук и проклятую вечеринку, пока они не прекратятся.
В понедельник утром Оливер с трудом оторвал голову от подушки. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз так не хотелось идти в школу. Простая мысль о том, что придётся встретиться с Коннором, находиться с ним в одном помещении или даже общаться, вызывала одновременно отвращение и панику. Он никогда раньше не чувствовал себя настолько униженным, как когда Коннор произнёс это несчастное «все». Но ещё больше он боялся, что Коннор заметил, как тогда ему понравилось, как ему хотелось продолжить. Вдруг по его лицу Коннор догадается, что ночью после этого Оливер представлял, как они с Коннором ввалились в квартиру, торопливо заперли двери, отгораживаясь от проклятой вечеринки, как вслепую дошли до кровати и упали на нерасправленное одеяло, целуясь и лаская друг друга.
Коннор попался ему навстречу в школьном коридоре, и явно попытался незаметно пройти мимо. Случайно поймав его взгляд, Коннор быстро отвёл глаза. Оливер выдохнул с облегчением и даже слегка выпрямил спину. Игнорировать друг друга и делать вид, что ничего не было? Отлично. Сам Оливер был только за.
Игнорировать друг друга в школе было просто. Сложнее было, когда столкнулись с утра на лестничной площадке. Миссис Уолш странными глазами посмотрела на подчёркнуто не замечающих друг друга Коннора и Оливера и осуждающе покачала головой.
После этого начались расспросы.
За несколько дней Оливер нашёл идеальный ответ на все вопросы матери. «Так вышло». Миссис Уолш говорит, вы с Коннором больше не общаетесь? Так вышло. Вы что, поссорились? Так вышло. Признаться, Олли, я думала, вы начнёте встречаться, Коннор же такой интересный мальчик. Так вышло. По крайней мере, судя по реакции миссис Уолш и обеспокоенному лицу, когда она разговаривала с его матерью, Коннор перестал рассказывать сказки про «хорошего друга Оливера», чтобы прикрывать свои развлечения.
За свою жизнь Оливер привык быть один, привык, что в школе его никто не замечает, кроме ребят из компьютерного клуба. Это полностью его устраивало. Ему всегда было комфортно жить именно так. Сколько времени с ним здоровался Коннор Уолш? Месяц с небольшим? По сравнению со всей жизнью, ерунда. Но почему-то всё равно казалось, что чего-то не хватает. Они даже не общались нормально. Их кивки не были полноценными приветствиями — так, просто намёк: я знаю, ты существуешь. И когда он успел к ним привыкнуть?