– Ну этот, мученик за веру, типа солдат, погибший в бою с неверными или камикадзе, которые себя взрывают. У них все просто – погиб за Аллаха, и сразу в рай, прохлада, фрукты и гурии.
– Валлах, – насторожился папа.
– Нет, просто сказки тысячи и одной ночи в миниатюре, – Женька налил себе еще кофе.
– Папа просит остановиться, – смутился Уфук. – Время утренней молитвы.
– Алла акбар, – мелодично запел папа, совершая намаз. Словно по волшебству, над горами появился первый лучик солнца.
– Его папа тоже был турецким подданным, – сделал индуктивное обобщение Шурик и зевнул. – Вот так в Тель-Авиве, в торговом центре, толстый мужик с черными усами вдруг истошно орет «Алла!» Не дожидаясь «Акбар» и взрыва, на усатого идиота накидываются охранники. А он турист из Житомира, усатый этот, жена его Алла в ювелирном магазине потерялась. Короче, ехать надо, весь клев пропустим!
4
Найти озеро Лох-Ломонд было непросто. Никаких указателей на дороге даже в помине не было. Туман висел клочьями, дорога была узкой, редкие домики прилепились к отвесному склону, ни дать, ни взять горный аул.
Турецкий папа начал нервничать. Нервозность передалась сыну, а затем и всем нам.
– Шурик, – я начал заводиться. – Ты нас всех сюда заманил, Сусанин хренов, давай теперь, руководи.
– Кажется, направо. Стой! Нет, я не уверен. Налево!
– Мы ползли вверх по проселочной дороге.
– Мужики, – проснулся Серега. – Что это?
– Где? – я судорожно нажал на тормоз. – Что?
– Сюр… – закашлялся Серега.
Из тумана выступала доска, висевшая на двух проржавевших цепях. На доске по-русски, игривыми завитушками было выгравировано: «Наша Дача».
– И здесь русский дух, – Шурик закурил очередную папиросу. – А уж что в салоне краем родным пахнет, это Жеке надо спасибо сказать. Нет, это же надо, чтобы русский человек вместо водки по утрам хлестал коньяк.
– Ни фига себе, надымил здесь «Беломором» и еще возникает! – огрызнулся Серега.
– Это что, – Женька хихикнул. – Я вот грибы собирал у Монтерея и вышел на заборчик с колючей проволокой, Пошел вдоль него, там как раз белые росли, а через сто метров – плац. Танк Т-34 стоит, на борту звезда и «За Родину» написано. Разбитый цемент, выцветшая масляная краска, транспаранты с подтеками «Служу Советскому Союзу» и «Слава КПСС».
– Кончай гнать, – поморщился Шурик.
– Тебе смешно. А я ведь решил, что крыша поехала. Вначале слезы на глазах выступили, потом ржать начал, сел на цементные плиты и дрожь меня взяла. Ну, думаю, вот как интересно, оказывается, живешь себе спокойненько, а потом бац, и свихнулся. Щипать себя за руки начал. Только потом увидел стрелочку и по-английски написано «Building 07». Мне бы, дураку, обрадоваться, а я и снова в слезы. Потом, правда, успокоился.
– Да ты просто своей росой злоупотребил.
– Хрен тебе, это была шпионская школа ЦРУ. Как холодная война закончилась, так ее и прикрыли до лучших времен. Охрану сняли, забор наполовину разобрали, только плац с танком и плакатами остался.
– Вода! Вижу воду! – заорал Шурик, почти как антипод матроса на паруснике Колумба. – Куда прешь, мать твою! – Шурик схватился за руль.
– Где? – вздрогнул я, ударив по тормозам
– Елки зеленые, еще три метра, и мы бы стали амфибиями… Уфф. Все хорошо, что хорошо кончается… – Шурик гадко подмигнул, придав скабрезный смысл невинному высказыванию, открыл багажник, и начал совершать сложные манипуляции с удочками, катушками, грузилами, крючками и баночками с вонючими смесями, приманивающими обитателей водных глубин. – Мужики, с этого момента ни слова о политике, рыба – не человек, этой дряни не ценит и не переносит. Тишина – вот наш союзник. За мной, шагом марш!
5
Шурик знал места, мы послушно шли за ним по тропинке, и, наконец, очутились в маленькой бухточке.
– Располагаемся здесь, – скомандовал Шурик. – Клев будет, а мы не будем терять времени. – Он достал из пластмассового холодильника бутылку домашней «Перцовки». – За нашу и вашу рыбалку.
– Я не хочу, – мрачно прикусил губу Серега. – Я сегодня только по пиву.
– Понял, – с уважением в голосе согласился Шурик.
Турецкий папа произнес что-то гортанно-укоризненное.
– Воистину воскресе, и вообще в нашу религию не лезь, – неожиданно встрепенулся Серега. – Шурик, наливай! Уфук, – перешел он на английский. – Объясни, что у нас масленица скоро, национальный праздник, и русскому человеку не пить – грех!
– Сейчас попробую, – Уфук был мрачен. Казалось, он уже пожалел, что согласился поехать с нами на рыбалку.