- Что, хранит как талисман свою редкую фамилию? Ладно, - махнул рукой Куликов. – Сами подпишем. Всё Николай. Иди.
Странное эта материя - время, когда ты пытаешься его приостановить, оно начинает нестись, как русская тройка. А когда хочется наоборот, его немного поторопить, оно, будто старый конь останавливается и, как его не подгоняй, оно идёт тихо, вразвалочку – всё медленнее и медленнее.
В ресторан Куликов пришёл на полчаса раньше условленного времени, но его коллеги уже сидели за столиком и что-то бурно обсуждали. Сделав несколько шагов навстречу, майор остановился, потому что перед ним выросла высокая блондинка. Эта была управляющая ресторана, которая напоминала молодую Ирину Мирошниченко из фильма «Их знали только в лицо». Кстати, её звали тоже Ирина.
- Павел Валентинович, здравствуйте, - сказала она. – Пожалуйста, в отдельный кабинет.
- Спасибо, - поблагодарил Куликов. – Здесь мои коллеги, сейчас минуточку.
- Что будете заказывать? – не унималась Ирина.
- Что-нибудь из русской кухни. Борщ, пельмени. Не знаю, что-то на ваше усмотрение. Да, красной икры и триста водки.
Старлей Третьяк и лейтенант Мяо, увидев начальника, незаметно к нему пристроились.
Когда официант обслужил их столик и закрыл двери кабинета, они уже говорили в полный голос.
- Лейтенант Мяо вы умеете одновременно говорить, думать, выпивать и закусывать? – спросил Куликов.
- Я не умею… но если очень хотеть… может, получиться, - сказала Мяо и улыбнулась.
- Российские полицейские это делают в полкасания, - похвастался Третьяк.
- Старший лейтенант Третьяк, - разливая по рюмкам, сказал Куликов. – Я вам приказываю ухаживать за этой прекрасной девушкой.
- А я предлагаю выпить за знакомство, - предложила лейтенант Мяо.
Наконец они выпили.
- Товарищ майор, разрешите теперь по существу? – спросил Третьяк.
- Говорите…
- Из оперативных данных установлено, что кражу совершил «залётный» вор Шалобанов по кличке «Щелбан». Яйцо Фаберже находится сейчас на вокзале в автоматической ячейке камеры хранения номер одиннадцать. В пятнадцать часов этот вор-рецидивист планирует это яйцо перепрятать. Вот, на месте преступления мы нашли улики мундштук и зажигалку, на которой выгравирована надпись «Щелбан».
- Молодцы, - похвалил Куликов. – Слушайте приказ: к пятнадцати часам устроить на вокзале засаду. Брать только с поличным. Обязательно усилиться ОМОНом. Пригласить самых опытных телевизионщиков. Если не получиться организовать прямой репортаж. Отснятый материал сразу направить на телевидение. Если будут просить интервью, не отказываться. Говорите чётко по существу. После задержания этого Шалобанова в камеру. Яйцо привезёте в отделение. Я буду вас ждать там. Всё понятно?
- Да.
- Что ещё?
- Коллеги из Москвы сообщили, что у этого организатора с кейсом завтра вечером самолёт в Лондон. Кстати, эта троица живёт в одном номере рядом с Шалобановым.
- Ну что ж хорошая семейная троица, - сказал Куликов и посмотрел на Мяо.
Та сидела как каменная.
Они пообедали и стали собираться.
- Ни пуха, ни пера, - пожелал Куликов.
- К чёрту… - ответил Третьяк и прошипел: - Это у нас такая традиция.
Мяо как-то странно посмотрела на старлея и мгновенно добавила:
- К чёрту…
Казимир Яковлевич Фельдман сидел в кабинете начальника особого отдела и писал заключение на ювелирное изделие «Яйцо Фаберже», которое художественной ценности, разумеется, не представляло. Майор Куликов ещё раз в начало перемотал видеокассету с записью задержания, и нажал кнопку «пуск». Ему не нравилось, как оказывал сопротивление вор «Щелбан». Он ходил по кабинету и как великий режиссёр Станиславский повторял, правда, про себя:
«Не верю я. Ну, не верю! Разве это игра? Халтура».
Старлей Третьяк и лейтенант Мяо беседовали на отвлечённые темы.
В это время троица организаторов выставки терпела муки на проходной. Они прорывались в кабинет майора.
- Его нет, - говорил им офицер. – Товарищ майор на задержании.
- Какое задержание?! - Возмущались они. – Уже два раза в новостях показали и вора, и наше яйцо.
Наконец офицеру позвонили, и он начал готовить пропуска.
- Вот, пожалуйста, - сказал Фельдман. – Моё заключение. Я думаю, этим дело не закончится, поэтому поставил свою подпись.
- Спасибо, Казимир Яковлевич, - убирая в пустую папку исписанный лист, сказал Куликов. – Вас отвезут на машине.
В прихожей послышался шум.
- Приготовиться! - предупредил майор.
В кабинет ворвалась троица. Двое остановились у дверей и замерли, как часовые, по стойке смирно. Третий с кейсом подошёл к столу и протянул руку к яйцу.
- Я забираю его в музей, - сказал он. - Жители вашего города должны видеть это чудо.
- Подождите, - остановил его майор. – Мы с вами встречаемся во второй раз, а я даже не знаю, как вас зовут.
- А-а-а, что? Я, Александр Сергеевич Лапушкин.
- Вот, ознакомьтесь с заключением эксперта-ювелира. – Куликов достал из папки лист. – Привезённое вами «Яйцо Фаберже» - копия…
- Да, в исключительных случаях на особые ценные произведения искусства музеи заказывают копии… - Лапушкин не смотрел на майора. – Чтобы избежать риска…
- Я только что из Москвы получил ответ на мой запрос. – Куликов постучал пальцами по пустой папке. - Оказывается музей, где прописано это «Яйцо Фаберже» никакой копии для периферийной выставки не делал. И ваш завтрашний полёт в Лондон откладывается на неопределённое время.
- Я это сейчас… всё объясню… - лицо Лапушкина как-то сразу прокисло. – Мне надо позвонить…
- Где подлинное «Яйцо Фаберже»?! – Куликов стукнул кулаком по столу.
- У меня дома…
- Этих двоих в камеру! – приказал Куликов. – Третьяк, берешь этого тихоню и с усиленной группой мчишься в Москву. Я позвоню в МУР, чтобы помогли. Лейтенант Мяо наденьте на гражданина Лапушкина наручники, пусть привыкает.
Майор Куликов стоял у окна и смотрел, как засыпает город. Проехал последний трамвай и от него ввысь, будто фейерверк, взлетели разноцветные искры. Это был салют уходящему дню, которых в нашей жизни, я надеюсь, будет много.
Когда зазвенел телефон междугородней связи, Куликов спокойно снял трубку.
- Майор Куликов слушает.
- Здравствуй, майор. - Генерал был в приподнятом настроении. – Поздравляю тебя. Операцию провёл великолепно.
- Спасибо, товарищ генерал.
- Готовь документы на Третьяка. Ему присваивается очередное звание.
«А я?» - хотел крикнуть Куликов.
- А ты собирайся…
- Куда?
- Как говорят в таких случаях: на выход с вещами. – Генерал заразительно засмеялся. – Завтра за тобой из Москвы придёт машина. Будешь работать у меня в управлении…
Куликов почувствовал неприятную резь в спине. Возможно, вот так пробиваются ростки будущих крыльев.
28.07.2013