Слышал, что в современных учебниках брежневскую эпоху характеризуют, как неосталинизм. Это, конечно, не так. Сталинская и брежневская эпохи отличались, как небо и земля, ни какого неосталинизма при Брежневе не было. Просто Брежнев понемногу свернул хрущевское «разоблачение культа личности». Официально Сталина уже ни в каких преступлениях не обвиняли, но не сказать, что и прославляли, а вот в обществе действительно понемногу возрождался культ личности Сталина, но это именно потому, что брежневская эпоха была совершенно непохожа на сталинскую.
Люди смотрели на немощную и беспомощную размазню под названием «Леонид Ильич» и видели в Сталине сильного и решительного человека, красивого даже в старости. (Я сейчас совершенно не о том, насколько это справедливо, а о том, что так было). Помню, в те годы грузины часто клеили на лобовые стекла своих автомобилей портреты Сталина. Милиции было не в чем их упрекнуть, а общественное мнение реагировало на эти портреты весьма благосклонно. Говорили, что в присутствии грузина вообще нельзя произносить слово «Волгоград», этот город надо называть правильно – Сталинград.
И даже я, подросток, только что кулаком по столу не стучал: «Сейчас нужны сталинские законы!». Моя суровая и жестокая позиция самым непосредственным образом вытекала из разговоров с отцом о его работе. Отец рассказывал: «Сидят у нас слесаря, курят и говорят: «Распустили нас, самим противно». Что толку у нас увольнять бездельника? Он через дорогу перейдёт и устроится на другое предприятие. У нас же нет безработицы».
Брежневская эпоха была эпохой всеобщего пофигизма. Всем было на всё плевать. Ни кто не имел ни малейшего интереса к результатам своего труда. С предприятий тащили всё, что могли. Этих людей называли «несуны». Обратите внимание, их как бы и не считали ворами, для их действий пришлось придумать особое слово – «несун». Человек, который что-то выносил со своего завода, общественным сознанием совершенно не воспринимался, как человек укравший. У кого он украл? Это ж всё ничьё. Даже очень честные люди, которым ни когда и в голову не пришло бы украсть у другого человека хотя бы какой-нибудь пустяк, со своих предприятий тащили всё, что не приколочено.
Анекдот. У слесаря спрашивают: – Если водка будет стоить 10 рублей, будешь пить? – Буду. – А если 15? – Буду. – А если 25? – Ты чего до меня докопался? Вот эта шестеренка как стоила бутылку, так и будет стоить бутылку.
После крушения советской власти коммунисты любили причитать: «Всенародная собственность досталась горстке проходимцев». Это всё ерунда, это теория, не имеющая ни какого отношения к жизни. Дело в том, что при советской власти сам народ совершенно не воспринимал государственную собственность, как общенародную. Ни у кого не было такого ощущения, что комбайн, трактор, станок, мартеновская печь принадлежат всему народу. Все средства производства воспринимались, как ни кому не принадлежащие, ничейные, бесхозные. Хозяин конкретен, а государство – абстракция. Если нечто принадлежит государству, значит оно не имеет хозяина, значит оно ничьё. Так что с падением советской власти народ ни кто не ограбил, потому что народ ни чего и не имел.
А если всё вокруг ничьё, как вы думаете, какое отношение к труду это порождает? Самое наплевательское.
Анекдот. Американец доказывает русскому, что в СССР нет свободы слова: – Я вот, например, могу плюнуть на портрет президента США, и мне за это ни чего не будет. А русский его спрашивает: – А у вас можно придти на работу после обеда? – Ты что, уволят. – А можно напиться прямо на рабочем месте? – Нет, уволят. – А вообще не придти с похмелья на работу? – Уволят. – Так вот, – русский берет в руки портрет Брежнева и ласково его гладит, – На нашего плевать нельзя, нашего нужно беречь.
Это очень горький анекдот. Всеобщая распущенность при Брежневе до такой степени уже всем опостылела, что мужикам хотелось Сталина. Потому что «при Сталине был порядок».
Свобода слова
При Брежневе свободы слова, конечно, не было, но была свобода болтовни. Попробовал бы кто-нибудь принести в газету статью с антисоветским душком, с некоторыми намеками на несовершенство социализма, его бы быстро научили свободу любить. А вот болтать можно было о чем угодно. И о том, что Брежнев плохой, и о том, что мяса нет, и том, что нет свободы.