- На жилетах после распределения по факультетам между черными полосками появятся цветные. Белые, синие, зеленые или красные. Такие же будут на гольфах, - перекрывая гомон, объясняла одна из портних. – Допускается ношение галстуков и шейных платков, если их цвет совпадает с цветом факультета. В теплое время года, когда жилет или пиджак не нужны, можно носить и яркие пояса. Главное, чтобы цвет совпадал с цветом факультета.
Хм, а что? Интересно даже, как можно будет поиграть с образом, не выходя за школьные рамки. Заколки, ленты, обручи, сережки, в конце концов. Если захочется выделиться, девушка всегда найдет способ.
Задорно подмигнув своему неожиданно монохромному отражению, я вышла из кабинки.
- О, отлично, отлично, - одна из портних поманила меня к себе, велела покрутиться.
Я чувствовала чары, но не знала, какие заклинания она применила. Зато результат был виден в зеркале. Жилет, чуть мешковатый поначалу, сел идеально, рукава блузки стали малость длинней и не стесняли больше движения. Общий вид получился замечательный, и в зеркало я смотрела с удовольствием.
- Так, не шевелись, деточка, – портниха что-то быстро записывала в блокноте. - Все, готово. Α нет, постой! Пиджак ты не померяла.
Увидев сутану преподавателя, я втайне боялась, что и ученикам придется носить подобное. Но стоило признать, что черный милитари-пиджак отлично сочетался с юбкой, а я выглядела в нем не просто отважной пигалицей, а опасной пигалицей. Сразу представила себя на занятии по боевой магии. Вспышки заклятий, щиты, отточенные рефлексы. Красота!
Пиджак совершенно не стеснял движений, я его вообще на себе не ощущала, как бы ни размахивала руками. Портниха, с улыбкой наблюдавшая за мной, пояснила:
- В ткань вплетены зачарованные нити. В этом фокус.
Люблю магию!
Парням школьная форма очень шла. Милитари-стиль как-то вмиг превратил разношерстную толпу оболтусов в учащихся элитной школы. Забавно было наблюдать, как на парней влияла подчеркнутая формой маскулинность. Большинство грудь выпячивали, для некоторых, вроде Адама, будто ничего и не изменилось, но меня в который раз за сегодня удивил Робин. И не тем, что в форме выглядел крепче и сильней остальных парней.
Он стоял чуть поодаль, прикрыв глаза, и улыбался. Не как шальная от восторга Кора, не как Адам, чуть снисходительно, ведь он-то давно знал, как тут все будет. Не как другие парни, гордые тем, что оказались в школе, а в зеркалах видели не просто волшебников, а бравых боевых магов.
Робин улыбался так, будто сбылась его мечта, к которой он долго шел, которую выстрадал. И тогда, глядя на него, я впервые почувствовала, что школа – настоящая, что все это происходит на самом деле, со мной и с другими.
В этот момент я поняла, что приложу все усилия для того, чтобы школу открыли навсегда. Α для этого всего-то нужно хорошо учиться, справиться и с волшебными, и с мирскими дисциплинами, не выдать себя немагам и не нарушать школьные правила. Ничего непосильного.
Магистр Донарт, убедившись, что все в сборе, велел нам следовать за ним. Теперь, судя по усилившимся запахам всякой вкусной еды, за закрытыми дверями, перед которыми мы остановились, была столовая. Ура!
- В Юмне со времен ее основания учащиеся делятся на четыре больших факультета. Целители, алхимики, артефакторы и боевые маги. Ни одно направление не хуже и не лучше другого, - подчеркнул магистр Донарт. - Ученики изучают все дисциплины. Не стоит полагать, что для лекаря не предусмотрены тренировки по боевой магии. Это не так. Но маги все разные, дары у всех разные, сильные стороны у всех тоже разные.
Он обвел взглядом притихшую толпу, легко улыбнулся:
- Факультет – это как мирская школа с гуманитарным или математическим уклоном.
Народ понимающе закивал.
- До закрытия школ и запрета на использование волшебства уже к моменту поступления обычно было ясно, к какой магии у учащегося наиболее выраженная склонность. Жемчужина – экспресс метод. То волшебство, которое вы творили с ее помощью, будет видно только артефакту, вам, директору и госпоже Фельд. Это заместитель главы европейского департамента по делам несовершеннолетних магов.
Магистр хмыкнул, подметив выражение лиц нескольких парней:
- Не думаю, что кто-то из вас действительно внимательно прочитал приложенные к бумагам о зачислении документы, поэтому оговариваю сейчас. Артефакт обучен произносить только факультет. Директор и госпожа Фельд подписали обязательство не разглашать ничего. Даже, если использованные чары не были пристойными.
Кто-то рассмеялся, девчонки поглядывали на парней.
- Мама говорила, студенты как-то дриаду создали в общежитии, - шепнула мне Соня, одна из девушек, с которой я вместе ехала в сфере. - «Для детального изучения анатомии», как потом в выговорах написали.
Я прыснула со смеху, она рассмеялась в голос.
- Итак, - одно слово преподавателя мгновенно прекратило перешептывания. - Вы входите в трапезную, не садитесь за столы, стоите в центральном проходе и ждете своей очереди показать жемчужину артефакту. После того, как артефакт выносит вердикт, вы садитесь за стол с символом и цветом вашего факультета. О символах поговорим завтра на вводной лекции, - пообещал магистр Донарт. – Цвета запомнить проще. Артефакторы – белый. Алхимики – синий. Бойцы – красный. Целители, и я надеюсь, вас будет много, – зеленый.
Он толкнул дверь, и взглядам открылся большой зал, который язык не поворачивался назвать столовой. Четыре длинных стола под разноцветными флагами с разными эмблемами, на стенах гобелены и светильники с зачарованными кристаллами. Такие же молочно-белые кристаллы свисали с потолка на цепях, освещали столы и проходы. Я осматривалась, подходя вместе с другими к возвышению в противоположном конце зала. Теперь, разглядев флаги, поняла, почему мне казалось, что стяги на башнях не одинаковые. На полотнищах кроме символа Юмны были еще и другие изображения. Змея, обвивающая чашу, на синем флаге алхимиков, комета у бойцов, зеленая ветвь у целителей и птица у артефакторов.
На возвышении стоял стол преподавателей, там же был и считывающий жемчужины артефакт. Небольшая чаша из белого мрамора на высокой подставке чуть заметно сияла. Сердце заколотилось, как перед экзаменом, я разнервничалась и боялась услышать свое имя в числе первых.
- Приступим. Освальд Понски, - возвестила госпожа Фельд, подошедшая к артефакту.
Странно, здесь, в этом зале, она выглядела инородной в деловом костюме на фоне преподавателей. Разглядывание их одежды стало моим единственным способом хоть немного успокоиться.
Учителей можно было безошибочно разделить на магов и немагов по тому, как они носили мантии. Другое слово для этой строгой одежды у меня не нашлось. Многие маги отдали предпочтение таким же сутанам, как и мэтр Донарт. Ну, это и понятно. Одновременно и нарядная, и удобная одежда. Кто-то, в основном немаги, накинул поверх скромного удлиненного френча яркие мантии. Получилось нечто среднее между мирской одеждой и волшебной, но немаги явно чувствовали себя не слишком уютно в таких костюмах. Будем надеяться на силу привычки.
- Алхимия, - ясным голосом, напомнившим мою Αлексу, произнес артефакт.
- Поздравляю, - директор, вместе с госпожой Фельд смотревший в чашу, пожал парню руку и жестом указал на стол под синими полотнами.
- Алиса Юнгер, – служащая прочитала следующее имя из списка.
Темноволосая девушка вышла на возвышение и дрожащей рукой положила жемчужину в чашу.
- Хочу к бойцам попасть, - шепотом призналась стоящая рядом Соня.
- Почему туда? - удивилась я.
- Это элита Юмны, - пожала плечами Соня. - Почти все наши политики закончили именно этот факультет.
- Будто бойцовские качества нельзя воспитать в другом месте, – хмыкнула я.
- Да не в этом дело. Раньше были соревнования между школами. Команды ездили в другие страны…
- А, связи. Ясно.
- Соня Катц! - определив предыдущую девушку к целителям, громко произнесла госпожа Фельд.
- Удачи, - шепнула я, провожая Соню взглядом.
Не прошло и минуты, как артефакт возвестил: «Бойцы». Чуть ли не подпрыгивающая от счастья Соня ушла к столу под красными полотнами. Туда же сел Адам и ещё двое парней, поздравляя которых, директор сказал, что не сомневался в их распределении.
Странное чувство. Будто все всех знают, у семей есть история отношений, существуют газеты, о которых я даже не слышала. Я попала в огромный мир, частью которого всегда хотела быть, но почему-то чувствовала себя одинокой и растерянной. Сжав медальон, в котором лежал лепесток сакуры, сделала глубокий вдох и постаралась успокоиться. Я не одна. У меня есть Марина и Алекс, которых я люблю, которые любят меня. Значит, все будет просто замечательно.
- Лина Штольц-Бах.
Время будто остановилось, воздух стал вязким, как сироп. Мое имя произнесено, я на негнущихся ногах подхожу к чаше и опускаю жемчужину в серебристую жидкость, до краев наполняющую сосуд. Над поверхностью неизвестного состава появляется веточка сакуры, видна я, чарующая над ней. Веточка становится ближе, больше, рядом с ней серебром сияют слова, объясняющие ее свойства.
Мгновение – цветы становятся металлическими и распускаются уже не у меня в руках, а на поверхности купола, закрывающего Юмну. Миг – в тумане появляются образы Ахто, Тьотта и роны. Я раньше не замечала, что мы с ней так похожи. Каштановые волосы тоже заплетены в косу, тонкие губы, ровные брови. Даже глаза одинаково зеленые. Как странно…
«Сны» - короткая надпись, объясняющая видение, померкла.
- Αртефакторика, - возвестила чаша.
- Поздравляю, - улыбающийся директор пожал мне руку и указал на стол под белыми полотнами.
Там пока сидело всего пять человек. Целителей, как хотелось магистру Донарту, было значительно больше.
Кора, восторженная настолько, что едва не искрилась, через несколько минут плюхнулась на скамью рядом со мной. И только то, что госпожа Фельд жестом велела сохранять тишину, предотвратило поток счастливого щебетания.
Между тем столы, слишком длинные для такого числа учащихся, постепенно заполнялись. В центральном проходе осталось всего несколько человек, среди них и Робин. Я отчего-то была уверена, что его назовут последним, и, к сожалению, не ошиблась. Но еще больше покоробило то, что его выделили и другим образом. Госпожа Фельд сделала слишком длинную паузу между именем и фамилией.
- Робин, - прежняя очаровательная улыбка показалась жесткой, предостерегающей, - Штальцан.
Парень решительно подошел к чаше, опустил жемчужину и замер рядом с артефактом. Мне было так интересно, какое же заклинание он использовал, что я даже чуть привстала в надежде разглядеть хоть что-нибудь в просвет между Робином и госпожой Фельд. В серебристом тумане мелькнул какой-то флакончик. Робин создавал зелье?
- Артефакторика!
Вот уж не ожидала! Я была уверена, что его определят к бойцам. Даже подсмотренный пузырек не поменял моего отношения.
- Теперь нас двадцать! - болезненно радостная Кора ерзала рядом и подпрыгивала на месте.
Я отвлеклась на нее, но то, что директор не пожал руку Робину, заметила. Почему? Директор должен быть выше этого. Он не должен относиться к кому-то по–особенному, даже если этот кто-то поссорился с его сыном!
Робин сел напротив меня, улыбался и выглядел счастливым. Может, мне показалось, и директор не сделал для парня исключение? Было бы здорово.
- Юмнеты! - новое и еще непривычное обращение отозвалось в сердце гордостью. - Поздравляю вас всех с зачислением в школу. Поздравляю всех и каждого с распределением на факультеты. Я остановлюсь на нескольких важных организационных моментах.
Он обвел взглядом притихших студентов.
- С магистром Донартом, деканом факультета целителей, вы уже познакомились. Магистр Торнвальд, - он указал на крупную женщину лет шестидесяти, – декан факультета алхимии.
Пожилая магистр, как и целитель, встала под аплодисменты собравшихся.
- Магистр Фойербах – декан факультета боевой магии.
Подтянутый брюнет с широким шрамом на левой щеке встал, чопорно кивнул.
- Магистр Клиом – декан факультета атрефакторики.
Им оказался совершенно седой, но еще молодой мужчина со спокойным взглядом голубых глаз.
- Ах, какой красавец, - выдохнула рядом Кора, и с этим определением я была полностью согласна.
- После ужина деканы отведут вас в общежития факультетов и расскажут о распорядке дня и правилах школы, - продолжал директор. - Завтра, после вступительной лекции, начнутся занятия. Вы наверняка знаете, что в Юмне помимо обычных оценок существовала своя система поощрения и наказания. Речь о баллах. Учащимся того факультета, который получал к концу года больше баллов, выдавались памятные листы. На стяге факультета, который висит в общежитии, появлялась золотая звездочка.
Он улыбнулся, а голос прозвучал удивительно тепло:
- Таковы традиции Юмны. Мы не будем от них отказываться и теперь. Баллы по–прежнему будут начисляться учащимся, но это больше не соревнование. Не в этом году, - директор посерьезнел. – Каждый положительный балл, который вы получите, подтверждает то, что школу открыли не зря. Каждый отрицательный балл, каждое нарушенное правило, каждая плохо сделанная домашняя работа – сигнал мирским политикам, что без школы волшебства по–прежнему можно существовать. Еще раз повторяю. Факультеты не соревнуются друг с другом. Школа доказывает всему миру свое право на существование! Ваши имена, имена первых за десять лет юмнетов, будут написаны на мемориальной доске в зале славы. И только от вас зависит, будет ли доска сиять золотом триумфа или станет черным свидетельством поражения.
Да уж, ничего себе перспективы. Я и раньше понимала, что все серьезно, но лишь сейчас по–настоящему осознала, насколько именно.
- Юмнеты, вы уже взрослые люди. Мы все верим в ваш ответственный подход, в тягу к знаниям. Мы все верим, что вместе у нас получится. Не может не получиться!
Он снова обвел зал взглядом и улыбнулся:
- Теперь, когда я вас достаточно напугал, давайте ужинать.
Преподаватели зааплодировали, подавая пример, и директорское пожелание приятного аппетита утонуло в овациях.