- И как ты к этому относишься? - Кора хмурилась, смотрела настороженно. Наверное, поэтому я не придумала ничего лучше, чем вернуть вопрос.
- А какие у нас с тобой отношения?
- Ну… - она заметно покраснела, - я думала, мы подруги.
- Вот и я думаю, что мы подруги.
- Но я же фея…
- А у меня глаза зеленые, и что теперь?
Кора несколько долгих мгновений молчала, хлопая ресницами. А потом порывисто обняла меня.
- Я никогда не думала, что кто-то так отреагирует! - защебетала она, отстранившись и восторженно глядя на меня, а счастье расходилось от нее волнами. – Это ведь… Это так здорово. Я боялась, что ко мне будут относиться снисходительно. Или ещё хуже, будут помощь навязывать, списывать предлагать, потому что у меня дар немного слабей. А ты и Робин… Я поверить не могу. Это так классно!
Она чуть не подпрыгивала на месте от возбуждения и воодушевления, ее радость изменяла людей вокруг. Даже тех, кто просто проходил мимо кафе. Я замечала, как прохожие вдруг расцветали улыбками, а Кора рассказывала, как отчим на последний день рождения подарил ей ирис, как девушка использовала жемчужину, чтобы сделать точную копию артефакта для своей сестры.
Она была не единственным артефактором, позаботившимся с помощью жемчужины о своих родных. Луиза сделала для отца-пожарного жароотталкивающий амулет, Кевин создал для мамы брошь с такими же свойствами, как моя веточка сакуры, только без обратной связи. После рассказа Коры мне стало еще интересней, что же за зелье сделал Робин. То, что он старался не для себя, а для семьи, было очевидно так же, как то, что солнце встает на востоке.
Разговор с девушкой подвел меня и к другой мысли. Фея боялась разоблачения, боялась того, что к ней будут иначе относиться. Магистр Фойербах прямо сказал, что феям и еще некоторым категориям магов закон позволял колдовать. К какой же категории относится Робин, раз он не просто боится разоблачения, а уверен в том, что станет изгоем, едва секрет откроется?
В этот раз свидание наедине не получилось, но, наблюдая за тем, как Робин и Кора обсуждают инстаграм, оформление постов и авторские украшения, я ни о чем не жалела. Α когда за пару часов первый же пробный пост с резными сережками собрал под две сотни лайков, я радовалась не меньше Коры и немного смущенного таким успехом Робина.
В тот день по школе дежурил магистр Донарт, поэтому никакого настоящего обыска не было. Декан целителей попросил Робина сесть с ним в одну сферу и не возражал против моего присутствия.
- Мне жаль, но я должен заглянуть в вашу сумку, господин Штальцан. Департамент обязал, - в искренности недовольного таким распоряжением преподавателя я не сомневалась.
Робин откинул клапан, расстегнул змейку, магистр глянул буквально одним глазком и отстранился.
- Если вам неприятно это делать, - начала я.
- Почему все же создаю видимость досмотра? – продолжил мою фразу магистр Донарт.
Я кивнула.
- Магический контракт. Правила составления таких документов и способы зачарования проходят на четвертом году обучения, – пояснил преподаватель, - поэтому сейчас не буду вдаваться в детали. Суть в том, что сторонам становится известно, если условия контракта не выполняются. Хотя бы формально.
- Но почему к Робину такое особое отношение? Это ведь несправедливо, - возмутилась я.
Парень отвернулся и делал вид, что рассматривает Юмну под куполом.
- Я не могу сказать, не нарушив магический договор. Поверьте, ничем хорошим нарушение не закончится, - вздохнул магистр. - Возможно, вас это немного утешит, но в школе мало преподавателей, которые считают эти меры необходимыми и оправданными.
- Серьезно? - Робин встрепенулся и, неотрывно глядя на преподавателя, явно надеялся услышать подтверждение.
- Конечно, господин Штальцан. Вы отлично учитесь, демонстрируете достойную подражания выдержку. Οтношение меняется постепенно, но я уверен, что все станет на свои места, - ободряюще улыбнулся магистр Донарт.
Робин просиял, а целитель спросил о плече.
Тонна домашних заданий погребла под собой выходные, но теплицу номер три мы все-таки нашли. Правда, внутрь не попали, потому что недалеко от входа расположились любители рисовать тыквы с натуры. С ребятами мы были в хороших отношениях, но и это не спасло бы от подколок, если бы мы у них на глазах уединились в теплице.
- Ничего, потом схожу, теперь знаю, где искать, – утешил меня Робин.
- А если там нет нужных растений? - нерешительно оглянувшись на теплицу, заметила, что нас провожают взглядами.
- Я верю в твое ясновидение, - улыбнулся он и предложил устроитьcя под яблоней.
Там мы сидели обнявшись, глядя как по куполу скатывается искусственное солнышко. Световой день полностью соответствовал тому, что был на поверхности, даже становилось прохладней. Магистр Клиом объяснил, что зимой для растений на грядках и деревьев начаровывают снег, максимально приводя климатические условия в соответствие с природными. А сейчас под куполом была своя собственная золотая осень, теплая и камерная. Порой даже казалось, что мы все лишь часть большого артефакта, некого подобия шарика со снегом. Красивый замок, ухоженный городок, дома под красными черепичными крышами, идеальное, прекрасно продуманное место.
Вечер воскресенья запомнился стычкой со Свеном и Тобиасом. Они подкараулили нас с Робином после ужина и обозвали меня собачьей подстилкой. Так же, как и Сандра в городе. Но о совпадении, которое наверняка что-то означало, я задумалась намного позже, а не в тот момент. Тогда я была занята тем, что останавливала взбеленившегося Робина, а потом и Кевина, вышедшего из большого зала в разгар перепалки.
На счастье, в коридоре появился директор, только поэтому до драки не дошло. Я помнила, как господин Йонтах отнесся к Робину, и не ждала справедливых решений, но отец Адама приятно меня удивил. Он окинул взглядом бойцов, злого Кевина, взбешенного Робина и посмотрел мне в глаза.
- Госпожа Штольц-Бах, опишите суть конфликта, пожалуйста.
- Эти двое молодых людей, - я указала на бойцов, - оскорбили меня. Обозвали. Господа Штальцан и Вайс потребовали, чтобы они извинились.
- Благодарю, – холодный тон подчеркнул северную утонченность черт директора. Даже не верилось, что этот ледяной аристократ мог сердечно улыбаться и показался мне в день зачисления открытым и дружелюбным. - Господин Нэлькштайн, господин Буркхард, я исключительно разочарован. Минус двадцать баллов каждому. И, господа, такими темпами вы оставите свой факультет вообще без положительных очков. Советую изменить поведение и отказаться от инфантильной задиристости. Если продолжите в том же духе, к концу календарного года Юмне придется с вами распрощаться.
Тобиас и Свен промолчали, обменялись короткими взглядами.
- Предупреждаю всех участников, - жестко продолжил директор. - Если будет дуэль, отчислю в тот же день. Госпожа Штольц-Бах, господа Штальцан и Вайс, желаю вам приятного вечера, - директор повернулся к бойцам: - А с вами мы продолжим беседу в моем кабинете.
Острая ситуация миновала, а меня настиг «откат», как называла его Марина. Руки тряслись, губы дрожали, в глазах щипало. Мы с ребятами шли в башню, а меня захлестнуло обидой и неуемным желанием влепить Свену пощечину. У него не было причин относиться лично ко мне плохо. Он на самом деле оскорблял не меня, а Робина через меня! Как низко и гадко использовать меня таким образом!
- Зря он о дуэлях заговорил. Ой, зря, – недовольно цыкнул Кевин. - Эти бы сами не додумались.
- Руки им развязал, - буркнул Робин.
- Погодите, он же отчислением пригрозил. Почему «руки развязал»? - такую взаимосвязь я не понимала.
- Чтобы директор Йонтах отчислил детей своих политических соратников? Ну, если они школу по камешку разнесут, тогда, может, - мрачно бросил Робин.