- Их заставляют эмигрировать в Россию? Этого добиваются? Чтобы они в Китеже учились?
- Кажется, да. Ты же помнишь, были в начале века тенденции «очистим магическое сообщество». От вампиров, водяных и леших уже поочищали, - помрачнел магистр Клиом. - Экосистему нарушили, несколько видов животных и растений исчезли, какие-то безвозвратно. Теперь медленно, но уверенно проделывают то же самое с оборотнями. Ничему не учатся, хоть бы на историю Америк посмотрели! Видно же, к чему истребление привело.
- Видно, это точно, – задумчиво и недовольно подтвердил спецназовец. - Причем шаманов-индейцев уничтожали с шестнадцатого века, а расхлебывать теперь нам. И тот же департамент это знает, даже миряне и те осознали.
- Потому и запрет на обучение сняли. Будет очень мерзко, если Штальцанов и другие семьи вынудят уехать в Россию.
- Зато в духе политики департамента, - магистр Фойербах устало потер ладонью лоб. - С другой стороны, куда им еще податься? Не в Ирландию же.
- Лина, - тихий голос Робина доносился издалека. - Лина, проснись, пожалуйста.
Комната, освещенная кристаллическими лампами и магическим камином, потускнела, фигуры мужчин постепенно растворились. Я открыла глаза, подняла свинцовую голову.
- Ты уснула, я не трогал, но уже уборщицы пришли. Кристаллы гасят, - оправдывался Робин.
- А… ясно. Спасибо, что не стал никуда меня носить.
- Стоило, знаю, - помрачнел он.
- Нет, Робин, я серьезно, – горячо заверила я. - Спасибо, что послушал меня! Честно! Тебе нельзя тяжелое поднимать. Плечо вывихнешь. Это важно. Правда важно.
Мой рыцарь, которому я заблаговременно запретила жертвовать здоровьем ради того, чтобы произвести впечатление на себя, прекрасную даму, вздохнул, промолчал.
- Другие давно ушли?
- Да нет, не очень. Многих сморило. Тренировка была напряженной. Хорошо, что уроки на завтра заранее поделали. Сейчас не до занятий.
- Точно, - я потянулась, размяла шею. – Α завтра еще боевая магия, тоже гонять будет наверняка. Мне почему-то кажется, нас хотят как можно скорей натаскать, чтобы в бою был толк.
- Ясновидение подсказало? - Робин подал мне руку, помогая встать с большой скамьи.
- Не только. Ты не задумывался о том, почему в Юмну зачислили именно нас?
- Потому что мы доказали, что уважаем законы и достойны доверия? – предположил он.
- Ну, официальная версия звучит именно так. Но еще они говорят, что будущее школы зависит от того, как хорошо ученики будут справляться и с магией, и с обычными дисциплинами, - подчеркнула я, обходя ведро с мыльной водой.
- Есть такое, да.
- Почему тогда не начали обучение с первого класса? К маленьким меньше требований, программа уже обкатана поколениями юмнетов. Меньше предметов по выбору, нужно меньше преподавателей-немагов. Иностранные языки на начальном уровне могут преподавать и магистры.
- И владеют магией дети так, как рассчитано по программе, - вставил Робин, а в голосе послышалась настороженность.
- Именно. А начали с нас. Куча сложных предметов, необходимость приглашать в школу немагов-учителей уже сейчас, выпускные экзамены и прочее.
Чем больше доводов я приводила, тем уверенней становилась в своих выводах. Α они, учитывая события десятилетней давности, радовать не могли никак.
- У тебя, кажется, есть объяснение.
- Есть, – я взяла Робина за руку, надеясь в тепле прикосновения снова обрести силу. - Возраст. Скоро нам всем будет восемнадцать. Мы будем совершеннолетние. Но нам всем уже есть шестнадцать, значит, в соответствии со статутом о воинской повинности магов, нас могут привлечь к боевым действиям.
- Что-то у тебя мысли слишком мрачные, не думаешь? - судя по тону, Робину такие объяснения не казались верными.
- К сожалению, нет. Не думаю, что сгущаю краски, - я отрицательно покачала головой. - Надо выяснить, какие именно последствия уничтожения коренного населения Америк проявляются сейчас. В моем сне магистр Клиом сказал, снятие запрета на обучение связано с этим.
- Не знаю, как это вообще может быть с нами связано, - хмыкнул Робин. - Америки завоевывали черти-когда! Шестнадцатый-семнадцатый век.
- А сказывается сейчас. Он так сказал, – я пожала плечами.
- Твои видения всегда точные? - теперь в голосе Робина слышалось чистое любопытство. Эта тема ему явно была интересней возможной в неподтвержденной теории войны.
- Вполне точные, но я не могу вызывать их нарочно. Вообще управлять не могу, - вздохнула я.
- Появляются пока только, когда ты устала?
- Да, пока только так. Не нашла никаких упражнений, чтобы потренировать эту способность. На рассматривание аур и диагностику по ним упражнения есть, а на ясновидение нету.
- Придет само со временем, - утешил он. - Обязательно. Дар только-только открываться начал. Допинг от школы получил. Дай ему время.
- Надеюсь, оно есть, - прозвучало не слишком оптимистично, но после видения о разговоре деканов на сердце было тревожно.
- Конечно, есть и будет, - Робин остановился, посмотрел мне в глаза. – Все будет просто отлично. Не переживай зря.
Я изобразила улыбку, и он меня обнял. Приятный древесный запах, сильные руки, ласка движений не успокоили так, как хотелось бы. Я чувствовала, что права, что нельзя терять бдительность и поддаваться желанию видеть только хорошее. Нельзя. Это попросту опасно.
Утром задумалась о том, что мои видения, скорей всего, точными не были. Сон о разговаривающих магистрах почему-то крепко был привязан в моем сознании к только что прошедшему вечеру среды. Значит, первый разговор между деканами состоялся раньше, чем я думала. Интересно, это связано с тем, что будущее вариативно, или объяснялось неточностью моего восприятия? Почему-то казалось, что все же первое предположение правильное.
Эта мысль подтвердилась тем, что сразу после завтрака Робин предложил быстренько заглянуть в теплицу номер три, и сцена из сна повторилась в точности. В оранжерею мы не попали - опаздывать было нельзя, ведь за такое преподаватели назначали отрицательные баллы. Робин шепнул, что попробует один на следующее утро еще до завтрака.
У занятия по боевой магии впервые осталось приятное послевкусие. Магистр Фойербах оказался милым, чуть ироничным, хорошо знающим и объясняющим свой предмет человеком. Ни следа привычной придирчивости, жесткой требовательности. Он больше не поджимал губы, не скупился на похвалу, если она была заслуженной, не рубил фразы и спрашивал не только Робина.
Лишь один момент напомнил прежнего магистра. Декан бойцов задал вопрос Робину, тот ответил точно так, как было написано в учебнике.
- Заучить фразы может каждый, господин Штальцан, - жестко заявил спецназовец. - Я хочу знать, поняли вы их или нет. Οбъясните своими словами, будьте добры.
Робин выполнил требование.
- Хорошо, что вы понимаете смысл, скрытый за сухими формулировками, - подвел черту магистр и наградил Робина пятью заслуженными баллами.
Четверг пролетел незаметно, настроение у всего факультета после отличной тренировки и действительно хорошего урока по боевой магии было приподнятым. Перемены поведения магистра Фойербаха активно обсуждались, и многие даже жалели, что сейчас не среда. Ведь среда предоставляла законную возможность спросить нашего декана, что же такое случилось с магистром Фойербахом и можно ли надеяться, что эти перемены надолго.
Но у всего хорошего есть одно плохое качество: хорошее имеет привычку заканчиваться. Так произошло и с этим четвергом. Наша группка долго сидела над учебниками, романтическое свидание с Робином было коротким, но достаточно ярким, чтобы превратить необходимость расстаться в нежеланную повинность. Тем хуже было пробуждение.
Мне снились сполохи в темноте, отблески молний в каких-то стеклах, крики, треск. Бой, настоящий бой, который, казалось, шел прямо под боком!
Вспышка осветила лицо магистра Фойербаха. Он крикнул: «Нет!», выбросил вперед обе руки, и я знала, что он для кого-то сделал щит. Миг – вокруг магистра засияли чьи-то чары. Кто-то прикрыл его!