- А магистр Фойербах?
- Он серьезно ранен, но вы и господин Штальцан спасли ему жизнь. Это бесспорно, - подчеркнул магистр Донарт.
- Я так и не знаю, что случилось, - мое признание целителя не удивило, значит, с Робином он уже подробно поговорил.
- Господин Штальцан гулял недалеко от оранжерей, когда увидел вспышки. Подбежав к месту боя, он понял, что на территорию Юмны проникли посторонние и атаковали магистра Φойербаха. Он дежурил ночью и, видимо, обходил земли.
- Чужих поймали?
Магистр покачал головой.
- Нет. Я прибежал из дома, потому что меня вызвали кристаллом. Состояние магистра Фойербаха было таково, что я не мог отвлечься на поиски неизвестных. Он и сейчас плох. Его даже нельзя перевезти на поверхность в лечебницу.
- Мне жаль это слышать.
Декан целителей вздохнул и взял меня за руку.
- Все обойдется. Сцепившиеся заклятия мне с вашей помощью удалось рассоединить. Пара-тройка дней – и вы получите своего бойца назад. Таким же, как был.
- Может, чуть более добрым к оборотням? - осторожно предположила я.
Магистр усмехнулся, покачал головой:
- На это я бы не рассчитывал. Вы, наверное, слышали, что его подразделение погибло от рук оборотней. Это серьезная травма, это не так просто переработать и простить. Даже за десяток лет, если шрамы каждый день напоминают об этом.
Шрамы… Странно, но я в самом деле о них не задумывалась. Οни были для меня составляющей частью образа магистра Фойербаха, неотъемлемой частью. Глупо, но мне и в голову не приходило, что обоснование ненависти к оборотням декан бойцов постоянно видит в зеркале. Жаль, Алекс не познакомился с моими преподавателями. Он бы предупредил меня о подобном, он очень чутко ощущает такие вещи.
Всю субботу я провалялась в полузабытьи. Вечером заглянул Робин, но целитель, запрещавший визиты днем, разрешил ему побыть со мной лишь полчасика. Робин нашептал мне на ухо, что магистр Клиом пообещал, как и в прошлое полнолуние, на всякий случай в три ночи зачаровывать окно и дверь в комнате Робина.
- Чтобы не было соблазна выйти, а у других не было возможности меня в чем-нибудь обвинить, - нехотя признался он.
- Как в случае c кроликами?
- Αга, - он понуро кивнул. - Если бы это в полнолуние вышло, никто бы и не стал меня подозревать. Чары бы показали, что я из комнаты не выходил.
- А в четверг почему ночью гулял?
- Травы, - он повел здоровым плечом, будто извинялся. - Хотел третью теплицу проверить.
- И как?
- Не дошел. В бой вляпался.
- Жаль.
- Ты даже не представляешь, насколько, - вздохнул Робин. - Но ты-то что делала снаружи?
- Мне ваш бой приснился, – чуть различимым шепотом призналась я, покосившись на ширмы, за которыми лежал магистр Фойербах. - Правда, я видела только его и то, как его кто-то прикрыл щитом.
- Α, – протянул Робин. - Тогда, считай, ты ничего не знаешь. Когда я подбежал, один чужак на земле валялся. Лицо в крови, но вряд ли убитый. Чего бы магистру убивать? Тогда ж допрашивать некого будет.
Я кивнула. Действительно очень интересно, кто же были нападавшие и что делали в Юмне да еще и среди ночи.
- Против нашего еще четверо было. Меня заметили, атаковали. Двое, одновременно, - тихо продолжал Робин. - Магистр щитом меня прикрыл, а я его. Ведь оставшиеся два по нему ударили. Но мой щит пробили. Это было уже точно не первое ранение Фойербаха, он до того хромал, кровью пахло от него. Потом я одного положил. А те трое по магистру ещё раз саданули напоследок, вырубили его и сбежали.
- Наверное, их можно выследить.
Робин пожал плечами:
- Это уже не наше дело. Пусть директор разбирается. Он сразу следователей вызвал, меня допросили днем.
- Следователи маги?
- Ага, и отец был, - Робин как-то странно усмехнулся, отвел глаза.
- Он тобой наверняка очень гордится, - подбодрила я.
- Это, конечно, тоже, но… – он явно смутился, заметно покраснел.
- Что?
- Он так ярко за меня боялся… Я только тогда понял, что вообще было ночью, что это было опасно. И насколько.
- Конечно, он испугался за тебя, - я притянула к себе Робина, легко поцеловала в губы. - Но ты рисковал не напрасно и не по глупости. Магистра Фойербаха убили бы, если бы ты не подоспел. Пятеро против одного…
- Да я понимаю, – вздохнул Робин. - Жаль, не говорят, что чужим тут надо было.
Раздались шаги, и у моей постели остановился магистр Донарт.
- Время посещений на сегодня закончено, если вы хотите, чтобы я выписал госпожу Штольц-Бах завтра утром, - посмотрев на Робина, сказал лекарь.
Парень кивнул и, сжав мою ладонь на прощание, встал.
- Мне вас тоже нужно осмотреть, господин Штальцан. Нужно удостовериться в том, что от чужой боли вы полностью избавлены, - декан целителей поманил Робина жестом.
Я слышала, как затихли их шаги, как закрылась дверь.
- О какой чужой боли речь, госпожа Штольц-Бах? - раздался из-за ширмы слабый и сиплый голос.
- О вашей, магистр Φойербах, - вздохнула я, решив не скрывать правду. - Робин не умеет рассеивать боль или переводить на предмет. Нас вообще еще не учили обезболивать. Помог, как мог.
- Спасибо, что сказали.
- Мы старались не шуметь. Простите, что разбудили, – покаялась я.
- Не берите в голову, - в голосе мужчины сквозила усталость. - Это все мелочи. Отдыхайте. Доброй ночи.
- Спокойной ночи, - ответила я и задумалась о том, как трудно будет магистру, ненавидящему оборотней, быть обязанным жизнью одному из них.
ГЛАВА 21
В воскресенье магистр Донарт выписал меня еще до завтрака и сопровождал в большой зал. Я изображала бодрость, но последнюю треть пути эта симуляция давалась мне тяжело.
- Другие преподаватели, разумеется, знают, что произошло. Не переживайте из-за сочинения по литературе и других столь же объемных заданий, – замедлив шаг вместе со мной, утешил магистр Донарт. – Вас и господина Штальцана освободили от их выполнения.
- Это хорошая новость, - с трудом представляя, как пытаюсь не спать над книгами, кивнула я.
- После обеда с вами поговорит следователь. Вчера вы были слишком слабы, я не разрешил.
- Но я же знаю о случившемся только с ваших слов. Какой смысл меня расспрашивать?
- Протокол, формальность, не более, - успокоил декан целителей. - У меня для вас поручение.
- Какое?
- Вы заметили повязку господина Штальцана. Он травмировал еще не полностью зажившее плечо в ту ночь. Не вывихнул, к счастью. Но ему нужно поберечься хотя бы дня три, а он обязательно захочет за вами поухаживать.
- Я тоже буду беречь его плечо, - с улыбкой пообещала я.
- Рад, что вы понимаете.
Тусклая и истощенная аура Робина слабо засияла золотом и рубинами, когда он меня увидел. Магистр Донарт заверял, что Робина не ранили в бою, но аура говорила об обратном. Полнолуние, как и в прошлом месяце, оставило на ауре четкий след ранения, похожий на ожог. После многократных проработок описанных в книге упражнений я отчетливо видела его справа на груди, как и механическую травму левого плеча.
Расспрашивать Робина ни о чем не стала. Он выглядел больным, ничего не ел, только пил молоко. И мне казалось, нас обоих на фоне здоровых и любопытных юмнетов можно было принять за зомби. Вполне в духе приближающегося Хэллоуина.
Я честно пыталась учиться, Робин тоже, но освобождение от больших домашних заданий было лучше любой медали. Сосредоточиться не получалось ни на чем, и в каких-то десять утра Луиза командирским тоном отослала Робина спать, а меня отвела в комнату.
- Надо чтобы вы к понедельнику хоть немного в себя пришли, а то хвостов наберете. Разбужу перед обедом, а за ним Кевин зайдет. Спи давай! - велела Луиза и вышла.
После обеда я познакомилась с отцом Робина. Сразу было видно, что они близкие родственники. Рихарда Штальцана, такого же высокого и темноволосого, как и сын, отличала хищная грациозность движений, ощутимая физическая сила и явная мощь дара. Он был красивым мужчиной, и более выраженная, чем у Робина, горбинка на носу никак не портила его внешность.