И ударил.
Глава 68
– Что… – не успел даже вскрикнуть толком Ани Ян, чувствуя, как огромное количество энергии бурлит внутри него.
– Я не умею выжигать и поглощать ядра, Ян-гэ. – Не знаю, откуда в моем голосе прорезалось столько ядовитой иронии и по-настоящему холодного злорадства. – Но никто не мешает мне их просто взрывать.
– А-а-а-а-а-а-а! – Отчаянный крик мучителя унесся в затянутое тучами небо, отразился от них и упал обратно на землю.
Техника ударного ци – именно эта дрянь причиняла мне больше всего боли в течение десяти иллюзорных лет, пока я пытался справиться с отцовским гуцинем. Не сосчитать, сколько раз мне прилетало волной энергии по каждому из ядер… И тогда я снова и снова ощущал пугающее бессилие и опустошение от пусть и фантомного, но уничтожения духовных меридианов. Как я не сошел с ума – даже не пойму. Зато научился не только уклоняться, но и бить в ответ. Со всей дури бить, ведь проклятому «цветению» мои жалкие тычки были как свинье фиалки – максимум брюхо пощекотать при прогулке через лужок.
Жаль, меня никто не предупреждал, что взрывать ядро твари, обожравшейся чужим совершенствованием, может быть настолько опасно…
– Юншен! – Я услышал крик шиди, чувствуя, как из-за мощнейшей вспышки ци из-под ног пластами уходит земля.
Бывшего главу пика Ловцов согнуло пополам и вырвало огромным количеством крови. Но в то же время Ани Ян сумел поймать меня за отворот ханьфу, не позволяя отдалиться хоть на шаг.
– Ненавижу… вашу семейку, – прохрипел он, утягивая меня за собой в черную бездну. – Если сдохнем, то вместе, новый глава. Вместе с твоими друзьями…
Я с ужасом заметил, что земля ушла не только из-под наших с Ани Яном ног, но и из-под коленопреклоненных братьев, которые не успели ничего сделать.
Я смог лишь ударить руками, отбрасывая врага, немного отпрыгнуть, на пару секунд отклониться назад и схватиться за ворот ханьфу Лун Вайера.
– Юэ, держи! – проорал я, впившись пальцами другой руки в какую-то хилую растительность. Кустик выстоял недолго, но позволил удержаться… на несколько мгновений.
Когда пыль от сползшего в пропасть камня улеглась, я висел, вцепившись окровавленными пальцами в крошащийся уступ, и чувствовал, как срываются ногти, когда я отчаянно пытаюсь сжать ненадежную опору еще крепче. Вторая рука намертво держала ворот Лун Вайера: собрат болтался где-то там, внизу, не отпуская одежду золотого небожителя.
И все три наши жизни буквально повисли на крошащемся под пальцами обломке.
Я-то выдержу… но вот камень?..
Отчаянный скрипучий вопль откуда-то сверху заставил меня резко поднять голову. На фоне клочкастых серых туч по краю обрыва металась лиса. Она тявкала и пыталась добраться до моей руки, но лапки соскальзывали с осыпающегося края, и лисичка никак не могла дотянуться.
Зачем? Укусить? Чтобы мы все упали? Или…
– Пошла прочь, – прохрипел я, когда дурное дитя едва не сорвалось в пропасть, в очередной раз заскользив по осыпи. – Брысь!
Лиса в ответ взвыла еще громче, а я почувствовал, что от ее суеты, а может, из-за того, что трое взрослых, но практически неспособных двигаться мужчин являлись слишком тяжелым грузом, камень под моей рукой зашатался сильнее и начал медленно, но неумолимо откалываться от скального массива.
Ну вот и все…
– А-а-а-ар-р-р-р-р!
Яркое переливчатое сияние плеснуло сверху вместе с отчаянным лисьим воплем. Я снова невольно поднял глаза и изумленно моргнул, глядя, как светящийся смерч приподнимает пушистое тельце над краем обрыва. Лисичка яростно извивалась, будто пытаясь укусить себя за хвосты. Внезапно между сиреневым и рыжим вспыхнул зеленый, заструился длинным мехом, разогнал воздух и свет, а потом…
– Куда собрался, идиот?! – Крепкая маленькая рука с аккуратно и коротко остриженными ногтями вцепилась в рукав моего ханьфу и рванула вверх с такой силой, что мы все взлетели.
Наверное, это случилось от ужаса. Сперва я едва не умерла, когда в шатер вошел паршивый скот без маски. Капюшон он снял и вообще выглядел невинным колокольчиком неземной красоты, но не узнать слащавые интонации – это надо не лисой быть, а полной кретинкой.
Дальше все покатилось снежным комом, попутно вминая ледяной тяжестью в пол и меня, и небожителей, и окружающий мир. Так страшно мне еще никогда прежде не было, хотя я быстро вспомнила, что на муже рабской печати нет.
Ясно?! Я ж ее сняла! Сама! Вот самое правильное решение в моей жизни, пусть все, включая Юншена, и считали поступок недальновидным и глупым.