– М-да. М-да. М-да. Почему ты такая неправильная, вот скажи? – А кто-то неподдельно огорчился. – Что ты наделала? Теперь минимум несколько дней нельзя менять твой облик! Будешь лисой. Если попробую превратить тебя насильно, просто умрешь, а я не хочу. Я еще не… в общем, пока рано.
Меня аккуратно положили на что-то мягкое и накрыли чем-то теплым. Голос Тиньмо жужжал над головой, постепенно уплывая в сонный туман.
– Я рассчитывал на приятную ночь в постели с новой женой, а что в итоге? Не могу же я заниматься весенними утехами с лисой. Которая меня еще и покусала. Нахалка. – Человеческий облик демона изменился на мерцающе-звездный, и здоровенная рука, напоминающая небесный купол, накрыла мою макушку.
Но в движениях Тиньмо, как и в интонациях, не было ничего угрожающего, потому я зевнула, фырканьем выражая отношение к бесцеремонным поползновениям.
– Может, спеть тебе колыбельную, лисичка? Я придумал ее для сына, но могу протестировать на тебе. Она про уничтожение мира…
– Пожрать лучше дай. – Поскольку из моего горла все равно вырывался лишь сердитый скрип, в выражениях я не стеснялась. – Потом. Утром… – Отчего-то вспомнились годы, когда работала три смены подряд без санитара, с одним водителем.
Вот и тогда, на третьи сутки, мир чуть звенел и казался сложенным из стеклянных кубиков: коснись неосторожно – и рассыплется. И точно так же хотелось не есть, а именно жрать.
В эмоциях и словах врачи скорой помощи в третью смену подряд себя не ограничивают.
– И сними уже долбаный ошейник! А то и тебя вскрою из исследовательского интереса… – Так тебе и надо, соблазнитель крапчатый.
Хоть одно полезное дело вышло из твоих шуток с лисьим обликом: затащить в постель меня не получится. Еще несколько дней. Сам сказал.
А к тому моменту, когда такое станет возможно, я уже придумаю, как отсюда сбежать. Обязательно.
Ведь в постель я хочу ложиться только со своим недобитым горным небожителем, а вовсе не с рогатым звездным небом… то есть демоном. Каким бы теплым и плюшевым он ни был.
– Пусть тебе приснятся… сладкие сны, – пророкотали над головой.
А цисты надо вскрыть… фр-р-р…
Глава 50
Я сидел и смотрел на завораживающую золотую сферу, обволакивающую мужчину-заклинателя. Вернее, теперь, наверное, небожителя. Потому как вокруг обычной ци, отвечающей за волю, из золотого ядра успела собраться драгоценная ци, связанная с человеческой верой. А еще у того, кого я считал отцом, было прекрасно развито второе ядро – как раз на макушке, которое я вообще не понимал, как раскачать, – божественное начало.
Тяжело вздохнув, я уселся напротив в позу лотоса. Посмотрел на медитирующего и мысленно констатировал, что отец… не собирался возвращаться на пики. Аура того, кто дал мне жизнь, четко символизировала скорое вознесение. По прошествии еще нескольких лун аскет поднимется в царство богов, сделавшись одним из них. И я не мог его осуждать.
Становление истинно бессмертным и вознесение в небесное царство – именно то, ради чего заклинатели, собственно, и практикуются. Высшая точка мастерства. Неудивительно, что отца не волновали проблемы ордена. Богам нет дела до забот смертных…
Что я могу предложить ему, почти достигшему просветления? Как увлечь? Да и как вообще начать общаться?
Неожиданная злость окатила кипятком. О чем с ним разговаривать? О том, что сперва следовало бы закончить земные дела и выполнить, мать его, свои прямые обязанности.
Вознесение? Отлично. Вот только кое-кто, похоже, забыл краеугольный закон: чтобы взлететь, нужно сначала удостовериться, что тебя отпустили.
А я не отпускал!
– Приветствую вас, достопочтенный отец. – Пусть я использовал вежливые формулировки, в голосе практически не было почтения и благоговения. – Сын… приветствует родителя.
Никакой реакции. Что же, я могу быть понаглее и понастойчивее.
– Ваш сын, Тан Юншен. И я хотел бы поговорить с вами. Слышите ли вы меня? – Я задействовал все органы чувств на максимум, чтобы уловить хотя бы малейшее колебание.
Но небожитель передо мной казался идеальной статуей, совершенной и безжизненной. Бывший глава ордена не дышал, что лишь усиливало сходство с каменным изваянием. А явный запах ладана и яркий золотой свет превращали сферу в неприступный храм.
Да шел бы ты куда подальше… бессмертный. Хоть прямиком на седьмое небо. Мне нет до тебя никакого дела. Перегорело все, наверное, вместе с золотым ядром. Мне уже не больно и не обидно, исчезли сожаления о прошлом. У меня нет воспоминаний, чтобы горевать.