На примерах, отражающих употребление лексемы лес в сюжетной линии «Перец» повести «Улитка на склоне», охарактеризуем языковые маркеры, указывающие на необходимость «символического» прочтения данных глав, но прежде скажем несколько слов о реалистическом прочтении глав, относящихся к сюжетной линии «Перец».
При интерпретации событийного ряда повести в реалистическом ключе лес предстает в виде некоего «стандартного» для научной фантастики необъяснимого явления природы, полного разных тайн и загадок (прыгающие деревья, русалки и т.д.). Все эти явления активно изучаются сотрудниками Управления, что способствует формированию вокруг образа Леса типичного для жанра НФ научно-технического антуража (см. п. 1.2. (а)), включающего в себя лаборатории, пишущих диссертации и статьи сотрудников и многое другое. При моделировании этого фантастического феномена учтен даже принцип единой посылки (по крайней мере, после прочтения глав, относящихся к сюжетной линии «Кандид», все происходящие в Лесу процессы получают свое единое объяснение - так подчеркивается различие типов фантастики в сюжетных линиях «Кандид» и «Перец»). В целом же, в своем конкретно-вещественном значении Лес - это, прежде всего, место. В этом значении, выраженном формами косвенных падежей со значением локальности, лексема лес реализуется в высказываниях сотрудников Управления: шофера Тузика: Ты в лесу-то был? Не был ведь ни разу в лесу-то, а туда же [УНС: 390]; Второй строгач - посылают в лес, грехи замаливать [там же: 391]; Кто же в этом лесу по карте ездит? [там же: 503]: Кима: И что ты будешь делать в лесу [там же: 396]; Из леса кто-то [там же: 401]; Другие приезжают для другого. Чтобы обнаружить в лесу кубометры дров [...]. Или получить пропуск, но не для того, чтобы ходить в лес, а просто на всякий случай [там же: 397]; Домарощинера: Что мне в вашем лесу делать, у меня пропуск есть в ваш лес [там же: 390]; Человеку вообще незачем сидеть на краю обрыва. Особенно если он не имеет пропуска в лес [там же: 384]; Беатрисы Bàx: Вчера мы разбросали по лесу грузовик зеркал и позолоченных пуговиц [там же: 470]. Характерно, что среди способов употребления лексемы лес, сотрудники Управления отдает предпочтение форме предложного падежа (41 из 51), в значении которого, по мнению P.O. Якобсона, заложено переключение внимания на управляемое этим падежом слово: «Я говорю и пишу «луна» и подразумеваю под этим только один-единственный предмет; но если я говорю и пишу о луне, то слушатель (или читатель) заранее уведомляется о том, что имеется в виду два различных предмета, а именно луна и сообщение на эту тему, причем в первую очередь внимание уделено непосредственно сообщению, и лишь косвенно, в качестве побочной темы высказывания выступает луна» [Якобсон 1987: 41].
Такие особенности употребления лексемы лес в речи сотрудников Управления способствует не столько формированию содержательно-концептуальной информации о фантастическом феномене под названием «лес», сколько формированию наших представлений об этих сотрудниках - людях, для которых Лес - лишь один из элементов окружающего топоса, представляющий для них интерес, прежде всего, в связи с собственными корыстными целями. Данная мысль находит свое воплощение в тексте и в эксплицированном виде - в речи одного из сотрудников Управления - персонажа по имени Ким: Другие приезжают для другого. Чтобы обнаружить в лесу кубометры дров. Или найти бактерию жизни. Или написать диссертацию. Или получить пропуск, но не для того, чтобы ходить в лес, а просто на всякий случай: когда-нибудь пригодится, да и не у всех есть. А предел поползновений - извлечь из леса роскошный парк, как скульптор извлекает статую из глыбы мрамора. Чтобы потом этот парк стричь. Из года в год. Не давать ему снова стать лесом [УНС: 397].
Однако такое «утилитарное» понимание феномена лес, наблюдаемое в речи сотрудников Управления, порою дает сбои, и лексема лес начинает употребляться в обобщенном значении. Яркий пример такого рода сбоев можно наблюдать в речи Проконсула. Рассмотрим этот фрагмент: Какое же это чудо - лес, господа мои! И как преступно мало мы говорим и пишем о нем! А между тем он достоин того, чтобы о нем писать. Он облагораживает, он будит высшие чувства. Он способствует прогрессу. Он сам подобен символу прогресса. А мы никак не можем пресечь распространение неквалифицированных слухов, побасенок, анекдотов. Пропаганда леса по существу не ведется. О лесе говорят и думают черт-те что [...]. «Живем как в лесу»... «Лесные люди»... «Из-за деревьев не видно леса»... «Кто в лес, кто по дрова»... Вот с чем мы должны бороться, вот что мы должны искоренять [там же: 397-398].